HORIZON. ФЕНОМЕНОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ

Оппозиция трансцендентализма и натурализма играет ключевую роль в дискуссиях о сознании на стыке феноменологии и аналитической философии. С ней связан целый спектр исследовательских стратегий и программ. При этом противопоставление трансцендентализма и натурализма носит в этих программах, как правило, оперативный, а не тематический характер и опирается на две предпосылки: 1) Трансцендентализм и натурализм как традиции изначально чужды друг другу; 2) Ареной их противостояния является онтология. В статье предпринимается попытка проблематизировать эти предпосылки, исходя из одного исторического обстоятельства, которое, как мне кажется, обычно ускользает от внимания исследователей. Оно позволяет взглянуть на отношения трансцендентализма и натурализма, а также на роль онтологии в их противостоянии в несколько необычном свете. Обращаясь к текстам Канта, автор намерен показать, что впервые обосновываемый в них трансцендентализм является версией натуралистической онтологии, то есть своеобразно истолкованным натурализмом, отождествляющим природу с ее естественно-научной моделью и исключающим из онтологии конституирующую субъективность. Он строится не на натурализации феноменологии, а на трансцендентальной интерпретации естествознания. Перетолковывая экспериментальный метод в духе коперниканского поворота, Кант обосновывает аподиктический характер и безальтернативность онтологии природы посредством превращения природы в коррелят сознания и строгого ограничения основоположений математического естествознания пределами феноменального мира. В результате истинная тема философии - вещь в себе и сама трансцендентальная субъективность как то, что не может быть предметом опыта или частью феноменального мира - выводится за пределы онтологии. Тематизация натуралистических истоков трансцендентализма и осуществляемого в его рамках выведения трансцендентального сознания за пределы онтологии обнаруживает, таким образом, проблематичность указанных предпосылок. Автор также демонстрирует, что, несмотря на существенные различия в понимании трансцендентальной философии и онтологии между Кантом и Гуссерлем, обозначенные мотивы - натуралистический характер онтологического фундамента и метаонтологичность трансцендентальной субъективности - сохраняют принципиальное значение для основателя феноменологии. Это позволяет сделать вывод о том, что онтология не является изначальной ареной противостояния трансцендентализма и натурализма, и обосновать компатибилистский тезис, согласно которому трансцендентализм совместим с онтологическим натурализмом.

Цель этой статьи состоит в исследовании рецепции гуссерлевской теории значения у Айдукевича и Блауштайна, двух представителей аналитически ориентированной Львовско-Варшавской школы, которые, пусть и по-разному, испытали влияние феноменологии Гуссерля и вступили с ней в полемику. Рассматривается гипотеза, согласно которой интерпретация «Логических исследований» у Айдукевича и его оригинальная теория значения повлияли как на критическое прочтение Блауштайном гуссерлевской теории интенциональности, так и на его интерпретацию интенции значения. После краткого очерка основных аспектов теории значения в «Первом логическом исследовании» в статье показано, как оно интерпретируется Айдукевичем в его львовских лекциях по логике и его директивной теории значения. Результатом становится дескриптивно-психологическая интерпретация гуссерлевского понятия значения и пересмотр его теории интенциональности в рамках дедуктивной структуры веры в посылки, которая мотивирует говорящую на том или ином языке личность к тому, чтобы верить в заключения определенной формы. Это приводит Айдукевича к его собственной оригинальной конвенционалистской интерпретации значения, которая строится на отождествлении трех основных директив значения, представляющих собой матрицу данного языка, то есть сеть, в которой каждое значение находит свое место. Это позволяет продемонстрировать, как интерпретация Айдукевича перекликается с критикой Гуссерля Блауштайном в его ранних работах, в которых, помимо дескриптивно-психологического прочтения феноменологии мы также находим конвенционалистскую концепцию актов придания значения и сигнитивных представлений. Согласно Блауштайну, знак может репрезентировать объект только посредством конвенций, проистекающих из директив значения, которые присущи данному естественному языку.

В данном тексте представлен обзор Международного научного семинара (конференции) «Трансцендентальный поворот в современной философии - 9: метафизика, эпистемология, теория сознания, когнитивистика и искусственный интеллект, теология», прошедшего в Москве в 11- 13 апреля 2024 г. в Государственном академическом университете гуманитарных наук и Российском государственном гуманитарном университете. В обзоре рассматриваются доклады, посвященные кантовской трансцендентальной метафизике, сделанные на заседании секции «Как возможна метафизика (как наука): на пути к трансцендентальной метафизике», посвященной 300-летию со дня рождения И. Канта, и феноменологической проблематике, прозвучавшие на секциях «Трансцендентальный субъект: Платон, Кант, Гуссерль», «Трансцендентализм и феноменология - 1: сознание и познание», «Трансцендентализм и феноменология - 2: сознание и реальность», «Как возможна трансцендентальная теология?» и «Трансцендентализм, когнитивистика и проблематика ИИ». Автор рассматривает доклады участников семинара, группируя их вокруг определенных тем и проблем, в той или иной степени освещенных в них: проект кантовской трансцендентальной метафизики, особенности феноменологического подхода к сознанию, статус и понимание реальности в феноменологии, понятие трансцендентального субъекта в историко-философской перспективе и др. Этот подход дает возможность представить актуальное поле работы современных трансценденталистов и феноменологов и выявить направления возможных будущих исследований.

Публикация представляет собой перевод статьи Д. Проле, в которой рассматриваются точки расхождения и сближения феноменологического проекта и раннего европейского авангарда. Откликающиеся на кризис классического в сферах эстетического и строго философского, оба явления стремятся к подлинности, подступаясь к ней каждый по-своему: дадаисты и экспрессионисты принципиально отвергают всякую рациональность и противостоят академизму, в то время как феноменологи не оспаривают академический тон философствования, даже когда выходят за пределы гуссерлевской методологии. Феноменология усваивает классический дух и помещает его в сердце современного философствования. Исследуя родство феноменологии с ранним авангардом, автор акцентирует внимание на концепте нейтрализации, пришедшем в XX в. на смену концепту негации. Обращаясь к осмыслению нейтрализации у Гуссерля, Хайдеггера, Сартра, Адорно, автор показывает, что и в поле свободного художественного эксперимента, и в рамках строгого философского дискурса нейтрализация дает возможность современной субъективности являть себя как дистанцированная индивидуальность. В предисловии к переводу также рассматривается возможность помещения феноменологии в ситуацию диалога с теориями и практиками русского авангарда. О сходстве подходов можно судить на примерах обращения русских авангардистов к предшествующим традициям. А. Крученых, В. Хлебников, Д. Хармс часто отсылались к наследию и личности А. С. Пушкина не только в контексте их отрицания, но и как к своего рода предметной данности, материалом жизненного мира, из которого творят художники. Ход К. Малевича с утверждением супрематизма как «нового классицизма» после продолжительной радикальной критики созвучен описываемой Проле встроенности феноменологического проекта Гуссерля в философскую академическую традицию. Идею жиз- ненного мира и переосмысления опыта повседневности, разрабатываемую феноменологической философией, можно обнаружить во многих художественных ходах русских авангардистов как в сфере живописи (лубочные работы М. Ларионова, В. Кандинского, Н. Гончаровой), так и в сфере раннего советского производственного искусства.