НОВАЯ И НОВЕЙШАЯ ИСТОРИЯ

Статья посвящена изучению феномена вымышленных цитат, приписываемых германскому государственному деятелю Отто фон Бисмарку и распространенных в современном российском информационном пространстве. Данный сюжет, как и в целом проблема вымышленных цитат исторических деятелей как формы коллективной памяти о прошлом, еще не становился предметом самостоятельного исследования. Цель настоящей статьи включает в себя два аспекта. Во-первых, речь идет о выявлении роли и функции ложных цитат Бисмарка в современном российском информационном пространстве. Во-вторых, предполагается рассмотреть вопрос о причинах, по которым данные высказывания приписываются именно «железному канцлеру», т. е. о месте Бисмарка в современной российской исторической памяти. Для достижения поставленной цели привлечен широкий круг материалов – от научных работ и публицистики до развлекательных текстов в сети Интернет, которые содержат вымышленные цитаты Бисмарка. На основании проведенного исследования автор делает вывод о том, что наибольшей популярностью пользуются высказывания Бисмарка, ключевым тезисом которых является принципиальная непобедимость России и русского народа. Появившиеся на рубеже XХ–XXI вв., они быстро обрели популярность в первую очередь в рамках «патриотического» дискурса и благодаря своей широкой известности воспринимаются даже представителями академической среды как общеизвестная истина. Выбор Бисмарка в качестве фиктивного автора данных высказываний определяется его соответствием в коллективной памяти ролевой модели «не-друга» – зарубежного деятеля, относившегося к России без симпатии, но признававшего ее силу и выступавшего за хорошие отношения с ней

В статье идет речь о дискуссии по поводу компенсации, которой хотел добиться от Бранденбурга нынешний глава дома Гогенцоллернов принц Георг Фридрих. Юридической основой для этих претензий является Закон о компенсации, который гарантировал адекватное возмещение собственникам, которые подверглись экспроприации со стороны Советской военной администрации в Германии в 1945 г. Однако в 1994 г. из этого закона были исключены те, кто сотрудничал с национал-социалистическим или коммунистическим режимами или призывал к этому других. Прецеденты применения этого положения уже имеются. Ключевой вопрос состоял в том, насколько значительную помощь оказывал тогдашний кронпринц Вильгельм нацистскому режиму. Специалисты, обнаружив немало новых источников, предъявили многочисленные факты его сотрудничества с нацистами еще до их прихода к власти. Однако другие эксперты считают, что интеллектуальный уровень кронпринца был не таков, чтобы он мог представлять серьезную политическую фигуру, и поддержка, оказанная им нацистам, была в действительности весьма незначительной. Дискуссии вокруг этого вопроса, как и следовало ожидать, приобрели политическую окраску. Основными источниками по данному вопросу являются экспертные заключения, которые обе стороны в споре заказали известным специалистам. С одной стороны, приводятся бесспорные факты, а с другой – обсуждаются дискуссионные оценки. Кроме того, рассматривается политическая и юридическая оценка спора. Использованные в статье материалы позволяют сделать выводы о культуре свидетелей-экспертов в Федеративной Республике Германии и условиях работы историков.

В статье рассматривается отношение прибалтийских немцев к Германии в годы Первой мировой войны. С началом войны прибалтийские немцы вынуждены были определить свое отношение к своей этнической родине Германии, вступившей в войну с Россией. Восприятие прибалтийскими немцами Германии нашло отражение в самых разнообразных источниках, что определило появление диаметрально противоположных оценок. Цель статьи – на основании сравнительного анализа официальных документов МВД, Совета министров, источников личного происхождения, прошений «неприятельских подданных» о получении российского гражданства рассмотреть различные оценки отношения прибалтийских немцев к Германии, формировавшиеся под влиянием самых разнообразных факторов, включая отношение к антинемецким мероприятиям царского правительства, общеимперских мер, вызванных войной, эмоциональных оценок происходящего. Предыдущие исследования рассматривали взгляды прибалтийских немцев преимущественно на основании российской периодической печати и работ националистически настроенных публицистов. Это привело к тому, что вне исследовательского интереса остался сложный процесс поиска прибалтийскими немцами границы между лояльностью Российской империи и отношением к Германии, стране их культуры и родного языка. Настоящая статья направлена на то, чтобы восполнить этот пробел. Исследование показало, что патриотизм прибалтийских немцев не простирался так далеко, чтобы активно и публично демонстрировать неприятие своей исторической родины. Значительная их часть стремилась найти приемлемый баланс между своим российским гражданством и немецким происхождением, при этом отношение прибалтийских немцев к Германии не было единым и зависело от социального происхождения, степени связи с Россией и других причин.

В статье рассматривается рецепция темы Германской империи историками России/СССР и Германии в ХХ в. в связи с ее юбилеями. В 1921 г. как в российских, так и в германских исторических журналах в качестве рокового для судьбы империи шага обсуждалась отставка Бисмарка и звучала неприкрытая критика Вильгельма II. В российском нарративе жесткой критике подвергалась Ноябрьская революция 1918 г., которая привела империю к гибели. После поражения Германии во Второй мировой войне тема создания и судьбы империи была кардинально пересмотрена историками ФРГ. В год ее столетнего юбилея, в 1971 г., в ФРГ обсуждался вопрос «второго создания империи», изучались имперские церемонии и ритуалы, Вторую империю называли «государством Бисмарка» и обвиняли канцлера в абсолютизме. Исторические нарративы ГДР 1971 г. были тщательно сверены с марксистскими принципами, рассматривался общий взгляд классиков марксизма, прежде всего Ф. Энгельса, на историю XIX в. Создание империи оценивалось двойственно и отмечалось, что «германский народ нашел свое единство в прусской казарме», а правление Бисмарка называлось «бонапартистской монархией». Подобная позиция прослеживается и в историческом нарративе СССР: империя объявлялась «прусско-германским милитаристским государством». Проблема этничности и обретения немцами долгожданного единства была актуальна только в германских нарративах 1921 г. В XXI в. историки объединенной Германии предостерегают от идеализации Второй империи и дискутируют о синтезе коллективных и индивидуальных начал в феномене память – идентичность

Статья посвящена попытке возрождения в России в начале ХХ в. чина диаконисс, существовавшего еще с древности, великой княгиней Елизаветой Федоровной в основанной ею в Москве Марфо-Мариинской обители. Воспитанная в европейских традициях милосердия и благотворительности, великая княгиня Елизавета Федоровна перенесла опыт милосердного служения и деятельной благотворительной помощи на русскую землю. В статье показано, что идея возрождения чина диаконисс была воспринята в обществе неоднозначно. «Великое начинание в Москве» – назвал свою статью об основании Марфо-Мариинской обители известный философ Василий Розанов. В то же время саратовский епископ Гермоген (Долганов) был категорически против института диаконисс, упомянув в пылу дискуссии, что идея возрождения чина «замешана на протестантских дрожжах». В статье обрисовывается сложный процесс обсуждения вопроса о диакониссах. Синод рассматривал его в два приема: в марте и ноябре–декабре 1911 г. Поскольку Синоду не удалось выработать единую позицию, было принято постановление о переносе рассмотрения вопроса на Поместный собор, но Собор 1917–1918 гг. не успел принять решение о диакониссах, поскольку его заседания были прекращены под давлением советской власти. Вопрос о восстановлении чина диаконисс в полном масштабе не стоит в повестке дня сегодня. Однако опыт России начала XX столетия в наши дни вполне актуален и востребован

Чарлз Котсуорт Пинкни – один из забытых «отцов – основателей» США. Его многогранная военная, политическая и дипломатическая деятельность слабо изучена в американской историографии и совершенно не привлекала внимания отечественных американистов. Исследование его биографии представляется особенно актуальным в свете современных тенденций в американском обществе, когда деятельность «отцов-основателей» рассматривается односторонне, лишь через призму проблемы рабства и расизма. Отсюда цель данной статьи – на примере биографии южанина революционной эпохи показать, как в мировоззрении «отцовоснователей» защита рабовладения могла сочетаться с ценностями классического республиканизма и принципами Просвещения.

Источниковая база исследования основана прежде всего на электронном архиве семьи Пинкни, опубликованном Университетом Виргинии. Использованы также публикации дебатов Конституционного конвента 1787 г. и материалов ратификационной кампании, пресса Южной Каролины.

Автор приходит к выводу, что Пинкни следовал этическим моделям классического республиканизма. В политике его целью была республика, где правит добродетель и талант. Однако, подобно античным полисам, идеальное государство Пинкни было государством свободного меньшинства населения. Свобода и равенство, с его точки зрения, не могли распространяться на рабов. Тем не менее он остался в истории как один из авторов Конституции США и как дипломат, отказавшийся подчиниться вымогательству со стороны французской Директории. Он трижды баллотировался на пост президента США и, хотя каждый раз проигрывал, вышел из этого испытания с незапятнанной репутацией, что было редкостью в условиях ожесточенной партийной борьбы.

В 2022 г. в издательстве «Нестор-история» выйдет в свет монография «Краткая история китайско-советских отношений. Новые исследования и размышления об истории китайскосоветских отношений. 1917–1991 годы» (под редакцией Шэнь Чжихуа, в переводе Цзя Инлунь), уже опубликованная ранее в КНР и в США («A Short History of Sino-Soviet Relations»)

В центре внимания статьи – жизнь и деятельность графини М. Д. Нессельроде, супруги канцлера Российской империи и главы внешнеполитического ведомства графа К. В. Нессельроде. С его именем была связана целая эпоха в истории внешней политики Российской империи. Однако в сознании современников, как и в историографии, сформировалось негативное, чуть ли не карикатурное представление о его деятельности. Аналогичное мнение бытовало и относительно его супруги. Какими только оскорбительными эпитетами не награждали ее современники! Утверждали, что именно ей граф Нессельроде был обязан не только своим состоянием, но и карьерой; что Мария Дмитриевна имела власть над своим «карманным» мужем и оказывала непосредственное влияние на принимаемые им политические решения. Однако были ли эти обвинения обоснованы, и с чем было связано такое отношение? По воспоминаниям современников, и прежде всего по переписке М. Д. Нессельроде, в статье воссоздается ее психолого-политический портрет. Делается вывод, что Мария Дмитриевна была не просто женой, а настоящей помощницей и корреспондентом своего мужа. Обладая острым, проницательным умом, здраво рассуждая о людях и событиях, она не навязывала свою позицию мужу, а лишь снабжала его полезной ему информацией. Умная, властная, проницательная, влиятельная, богатая, конечно, она вызывала зависть и раздражение у окружающих, а раскрывалась только перед близкими людьми. Живя в эпоху, когда свет и политика были теснейшим образом взаимосвязаны, Мария Дмитриевна относилась к плеяде влиятельных хозяек европейских салонов

В центре внимания статьи – жизнь и деятельность графини М. Д. Нессельроде, супруги канцлера Российской империи и главы внешнеполитического ведомства графа К. В. Нессельроде. С его именем была связана целая эпоха в истории внешней политики Российской империи. Однако в сознании современников, как и в историографии, сформировалось негативное, чуть ли не карикатурное представление о его деятельности. Аналогичное мнение бытовало и относительно его супруги. Какими только оскорбительными эпитетами не награждали ее современники! Утверждали, что именно ей граф Нессельроде был обязан не только своим состоянием, но и карьерой; что Мария Дмитриевна имела власть над своим «карманным» мужем и оказывала непосредственное влияние на принимаемые им политические решения. Однако были ли эти обвинения обоснованы, и с чем было связано такое отношение? По воспоминаниям современников, и прежде всего по переписке М. Д. Нессельроде, в статье воссоздается ее психолого-политический портрет. Делается вывод, что Мария Дмитриевна была не просто женой, а настоящей помощницей и корреспондентом своего мужа. Обладая острым, проницательным умом, здраво рассуждая о людях и событиях, она не навязывала свою позицию мужу, а лишь снабжала его полезной ему информацией. Умная, властная, проницательная, влиятельная, богатая, конечно, она вызывала зависть и раздражение у окружающих, а раскрывалась только перед близкими людьми. Живя в эпоху, когда свет и политика были теснейшим образом взаимосвязаны, Мария Дмитриевна относилась к плеяде влиятельных хозяек европейских салонов

В центре внимания статьи – жизнь и деятельность графини М. Д. Нессельроде, супруги канцлера Российской империи и главы внешнеполитического ведомства графа К. В. Нессельроде. С его именем была связана целая эпоха в истории внешней политики Российской империи. Однако в сознании современников, как и в историографии, сформировалось негативное, чуть ли не карикатурное представление о его деятельности. Аналогичное мнение бытовало и относительно его супруги. Какими только оскорбительными эпитетами не награждали ее современники! Утверждали, что именно ей граф Нессельроде был обязан не только своим состоянием, но и карьерой; что Мария Дмитриевна имела власть над своим «карманным» мужем и оказывала непосредственное влияние на принимаемые им политические решения. Однако были ли эти обвинения обоснованы, и с чем было связано такое отношение? По воспоминаниям современников, и прежде всего по переписке М. Д. Нессельроде, в статье воссоздается ее психолого-политический портрет. Делается вывод, что Мария Дмитриевна была не просто женой, а настоящей помощницей и корреспондентом своего мужа. Обладая острым, проницательным умом, здраво рассуждая о людях и событиях, она не навязывала свою позицию мужу, а лишь снабжала его полезной ему информацией. Умная, властная, проницательная, влиятельная, богатая, конечно, она вызывала зависть и раздражение у окружающих, а раскрывалась только перед близкими людьми. Живя в эпоху, когда свет и политика были теснейшим образом взаимосвязаны, Мария Дмитриевна относилась к плеяде влиятельных хозяек европейских салонов

Статья посвящена деятельности жены 16-го американского президента Мэри Тодд Линкольн в Белом доме. До сих пор в американской историографии ведутся споры о ней. Она была яркой и неординарной личностью, получила прекрасное образование, увлекалась политикой, что было нехарактерно для женщины XIX столетия. Мэри оказывала существенное влияние на мужа, побуждая его стать президентом, поддерживала его политику, направленную на сохранение Союза штатов. Ее семья оказалась трагически разделенной Гражданской войной, шестеро ее родственников поддерживали Союз, восемь оказались на стороне Конфедерации. Она одобрила решение Линкольна отменить рабство, хотя по рождению была южанкой и происходила из рабовладельческой семьи. Пребывание в Белом доме Мэри Линкольн пыталась использовать для его ремонта и обновления, часто не считаясь с затратами. Она увлекалась нарядами и организацией официальных приемов, нередко вызывая осуждение окружающих. Суровые условия Гражданской войны требовали от первой леди выполнения общественных обязанностей, связанных с посещением раненых. Она это делала охотно, но не придавала значения саморекламе, что было существенным просчетом, поскольку деятельность четы Линкольн постоянно подвергалась нападкам демократической печати и тайных сторонников южан. Пресса редко помещала о ней положительные отзывы. Плохое состояние здоровья, гибель на войне близких родственников, смерть сына, психическая неуравновешенность не позволили ей в полной мере осуществлять обязанности первой леди. Ей не удалось выдержать испытание властью. И все же ее деятельность была попыткой вмешательства женщины в сферу мужской политики, что являлось вызовом своему времени.

В статье рассматривается посвященный местоимению раздел из восходящего к Донатовой «Ars grammatica» («Ars minor: De pronomine», IV в.) текста, приписываемого Дмитрию Герасимову и неизвестным авторам-переписчикам XVII в. Предпринимается попытка выявить методы работы Дмитрия и его продолжателей с текстом Доната, показать содержательные, смысловые и словесные параллели между латинским оригиналом и рассматриваемым изложением. В заключение, с одной стороны, показано, что в разделе о местоимении Дмитрию удалось достаточно близко передать Донатов текст. Это выразилось как в принятии им вопросно-ответной формы изложения и воспроизведении содержания, так и подборе соответствующих терминологических эквивалентов и примеров из родного языка. С другой стороны, демонстрируется, что и Дмитрий, и его авторы-продолжатели из-за имеющихся языковых различий вынужденно последовали западноевропейской традиции приспособления имеющихся латинских грамматических текстов («учебников») и их инструментария к образовательным нуждам своей эпохи и своего языка