В статье рассматриваются особенности стратегического курса США в отношении России в условиях обострения отношений. Актуальность исследования обусловлена масштабными проявлениями русофобских тенденций, ставших производными реализации американской геостратегии, обусловив вызовы и угрозы национальной безопасности Российской Федерации. Цель статьи – охарактеризовать основные тенденции русофобских проявлений в стратегических подходах Соединённых Штатов в годы первого президентского срока Д. Трампа и президентства Дж. Байдена. В качестве источников исследования были использованы: Стратегия национальной безопасности США 2017 г.; Стратегия национальной безопасности США 2022 г., Стратегия национальной обороны США 2022 г.; официальные заявления Государственного департамента Соединённых Штатов; данные средств массовой информации. В процессе исследования была обозначена проблема наличия русофобских установок в современных геостратегических подходах Вашингтона на доктринальном и практическом уровнях. Методология исследования базируется на синтезе геополитического и системного подходов в контексте парадигмы неореализма, что предопределило применение метода анализа документов, дискурс-анализа и контент-анализа. В результате исследования было обосновано, что современная гибридная война и вызванные ею масштабные проявления русофобии представляются следствием спланированных действий ведомого Соединёнными Штатами коллективного Запада, являясь инструментом геополитического сдерживания России, а в дальнейшем – её ослабления и разрушения. Обозначены примеры русофобской риторики в базовых документах, определяющих подходы в области внешней политики и национальной безопасности США. Охарактеризованы основные вызовы и угрозы национальной безопасности Российской Федерации, ставшие производными русофобского курса коллективного Запада.
Мир переживает кризисные системно-переходные трансформации. Асимметрия существующих стратегических потенциалов и балансов сил усиливается по нарастающей. Соответственно расширяется антагонистическая вариативность геополитических подходов к переформатированию мирового порядка. Прежняя конфликтогенность резко перешла в стадию жесткого противоборства, чреватого стремительным возрастанием взаимозависимых рисков – военно-стратегических, геополитических, геоэкономических. Все более контрастно профилируются осевые линии противостояния/ противоборства США-Россия, США-Китай, интегрированная Европа-Россия, на которые наслаиваются остроконфликтные размежевания и расколы на Ближнем Востоке. Целенаправленными усилиями объединенного Запада во главе с США вокруг России образовалась опасная военно-политическая дуга. Отчетливо выраженная интернационализация украинского кризиса фактически превратилась в гибридную войну Запада против России. Естественное стремление России, как любой страны, – защищать национально-государственные интересы, укреплять свое духовно-историческое наследие, расширять культурно-цивилизационное присутствие в мире – настороженно и подозрительно воспринимается во властных структурах США и безоглядно ориентирующих на них страны, как некий маргинальный вызов всему человечеству и посягательство на ценностные основы цивилизационного развития.
Современная политика Молдавии в полной мере учитывает геополитические реалии, связанные прежде всего, с продолжением военного конфликта на Украине. В условиях дальнейшей реализации Россией курса на достижение поставленных целей в рамках Специальной военной операции (СВО), молдавская сторона активизировала внешнюю политику, которая направлена на расширение сотрудничества с западными государствами. Прекращение Украиной транзита российского газа через свою территорию дало Кишиневу дополнительный рычаг воздействия на Приднестровье, которое зависит от импорта газа. Политика молдавских властей направлена на оказание давление на Приднестровье с целью реализации политики на снижение самостоятельности Тирасполя и осуществления планов по реинтеграции двух частей страны. Экономическое и политическое давление на Приднестровье осуществляется при фактической поддержке ЕС, который поддержал Киев в прекращении транзита российского газа и не вмешивается в отношения между Кишиневом и Тирасполем. Большую роль в отношениях Молдавии и Приднестровья играет вопрос поставок газа, от которых зависит экономика непризнанной республики и в тоже время, Кишинев. До конца 2024 года Молдавия получала электроэнергию, которая вырабатывалась в Приднестровье на основе дешевого российского газа. Кроме того, с начала 2025 года в Молдавии обострились отношения с Гагаузией, чья позиция в отношении внутриполитического курса и внешней политики вызывает недовольство в Кишиневе. В статье сделан вывод, что политика молдавских властей привела к нарастанию внутриполитического конфликта и усилила геополитическую напряженность в западной части постсоветского пространства.
Интернационализация украинского кризиса и «украинизация» международной повестки обнажили глубинные цели и стратегические устремления Запада во главе с США в современной геополитике. Американская стратегическая претензия на организацию по собственному усмотрению мирового порядка и чрезмерная убежденность в своей переоцененной способности быть неизменным мировым гегемоном дают системный сбой. Его оборотная сторона – резкое усиление – через призму событий на Украине – конфронтационной риторики и политической, санкционно-экономической и военной-стратегической активности против России, которые достигли пиковых значений. Украинский кризис стал не только бифуркационной вехой в развитии мирополитических процессов, но и новой рубежной точкой отсчета в осмыслении и переосмыслении трансформационных сдвигов, размежеваний и обособлений в глобальной политике. Сегодня уже не единичны в западноцентричном дискурсе их непривычно острые критические оценки и выводы, которые подчеркнем, имеют тенденцию к количественному увеличению и более отчетливо выраженному, чем раньше, качественному контенту. Увеличивая тем самым степень прогнозно-оценочной выверенности профильной аналитической рефлексии, исходно предполагающей учет недооцененных или, наоборот, переоцененных факторов, обстоятельств и событийных потоков в мировой политике.
Санкционная политика Запада в отношении России привела к кардинальному изменению российского внешнеполитического курса. Западный вектор внешнеполитического курса, который продвигался с конца 1980-х годов, стал меняться на рубеже XX и XXI веков. Под давлением, оказываемым Западом, российская внешняя политика стала уделять большее внимание так называемому восточному вектору, расширив политические и экономические контакты с незападными государствами. Основное внимание России было обращено к странам евразийского пространства, для которых политика Запада также создавала значительные риски. В итоге, за прошедшие десятилетия российская политика сделала кардинальный разворот, сформировав новый каркас экономических отношений и создав прочный фундамент для дальнейшего развития политических связей с евразийскими государствами. В последние годы процесс формирования новых отношений с евразийскими государствами стремительно ускорился, прежде всего, в силу обострения отношений России с Западом. Это привело к фундаментальному пересмотру Россией своей внешней политики, которая была вынуждена реагировать на конфронтационный курс со стороны западных государств. В статье проанализированы основные итоги, которых добилась Россия в отношениях со странами евразийского пространства. Сделан вывод, что разворот российской политики в направлении евразийского пространства носит долгосрочный характер и отвечает интересам России.
В статье исследуются актуальные проблемы коренных малочисленных народов Российской Арктики в контексте глобального потепления. К основным существующим угрозам относятся как вопросы продовольственного и инфраструктурного характера, так и проблемы хозяйственной деятельности и здравоохранения. На фоне глобального потепления, связанного с повышением среднегодовой температуры, возникает высокая вероятность того, что вышеперечисленные проблемы будут только усиливаться и существенно затронут все системы жизнеобеспечения коренных малочисленных народов Российской Арктики. Особое внимание уделяется уже существующим государственным и частным инициативам, а также предполагаемым методам приспособления и смягчения последствий глобального потепления для коренных народов, включая поддержку традиционных знаний и практик, устойчивое использование природных ресурсов и улучшение инфраструктуры.
В статье анализируются вопросы безопасности в отношениях России и Норвегии в 2000–2022 гг. Актуальность темы обусловлена важностью норвежского направления для внешней политики РФ, существенной ролью Норвегии в Арктике, а также происходящими процессами милитаризации при усилении влияния внешних акторов на региональную военную безопасность. Цель исследования заключается в оценке изменения роли военной безопасности в двусторонних отношениях. При написании исследования автор опирался на методы сравнительного и критического анализа, контент-анализа, исторический метод, системный подход. Программа исследования включает анализ стратегического положения Норвегии и факторов её подхода к обеспечению национальной и региональной безопасности; основ военной деятельности России в АЗРФ; причин и значения усиления военного потенциала РФ в Арктике; двустороннего взаимодействия в сфере военного сотрудничества. Автор отмечает, что норвежское военное планирование во многом определяется политикой НАТО и отношениями Альянса с Россией. На фоне обострения диалога между РФ и коллективным Западом вначале после событий в Грузии, а затем по мере эскалации украинского конфликта, Россия всё больше воспринималась со стороны Норвегии как угроза национальной безопасности. Изменение норвежского подхода, в частности, выразившееся в стремлении к усилению роли НАТО в регионе, привело к сворачиванию всех программ военного сотрудничества Норвегии с Россией и спровоцировало укрепление российского военного присутствия в Арктике. В заключение автор отмечает, что, несмотря на достаточно развитое военное сотрудничество до 2014 г., в условиях глобального кризиса безопасности ожидать возвращения к докризисному уровню взаимопонимания не приходится.
В последние десятилетия страны Центральной Азии стали участниками разных проектов международных транспортных коридоров. Для стран региона эти проекты представляют значительный интерес, поскольку позволяют преодолеть географическую удаленность от основных рынков сбыта. Большая часть транспортных проектов была инициирована внерегиональными акторами, которые в свою очередь, проявляют к Центральной Азии повышенный интерес. Разработка и продвижение проектов транспортных коридоров определялись, прежде всего, долгосрочными экономическими интересами. Для внерегиональных государств, прежде всего, США, ЕС, Китая, Турции, приоритетной задачей являлось закрепление государств Центральной Азии в сфере своих интересов. В последние годы транспортные международные коридоры были дополнены двусторонними и многосторонними механизмами, которые инициировали внерегиональные акторы. Они направлены на формирование устойчивых политических и экономических отношений с центрально-азиатскими государствами. Для стран Центральной Азии участие в международных транспортных коридорах дает возможность получать доходы от транзита грузов, идущих через территорию региона, и одновременно открывает новые возможности для организации поставок собственной продукции на внешние рынки. В частности, большое внимание уделяется проекту Транскаспийского международного транспортного маршрута. Помимо других транспортных маршрутов, этот проект привлекает внимание ЕС и Китая, которые рассчитывают увеличить по нему поставки товаров. Новым направлением политики внерегиональных государств в отношении Центральной Азии является получение доступа к месторождениям редкоземельных металлов. Большая роль в реализации проектов, связанных с разработкой месторождений редкоземельных металлов и его вывозом из региона отводится транспортным коммуникациям, идущим из стран Центральной Азии.
В статье исследуется внешнеполитический курс Турецкой Республики в Центральной Азии, который активизировался в последние годы. Анализируются амбициозные энергетические проекты Турции, которая стремится стать энергетическим «хабом». В статье большое внимание уделяется исследованию институциональной основы и ключевых инструментов «мягкой силы» Турции, которая проводит активную политику в отношении тюркоязычных стран Центральной Азии. Это позволило Турции значительно расширить свое влияние в странах региона, конкурируя с российским и китайским влиянием. В статье исследуется роль «Организации тюркских государств» (ОТГ), деятельности которой Анкара уделяет повышенное внимание. Турецкая политика направлена на использование потенциала этой организации в реализации собственных интересов. В статье делается вывод, что ОТГ играет значительную роль в качестве одного из важных субъектов между Турцией и государствами региона. Также в заключении отмечается, что политика Турции в Центральной Азии направлена на решение долгосрочных задач, связанных с расширением политического, экономического и культурного влияния.
После распада Советского Союза с одномоментным появлением на мировой карте сразу пяти независимых и предоставленных самих себе республик в Центральной Азии турецкое руководство, уверовавшее в собственное политическое призвание объединить тюркоязычные народы под своей эгидой, развернуло широкую деятельность по насаждению в данном регионе своего влияния. Убедившись в неэффективности слишком настойчивого политического патронажа над центральноазиатскими республиками, претендующая на роль знаменосца пантюркистской идеологии и политического ислама Турецкая Республика выстроила влиятельную сеть образовательных учреждений и международных организаций, представляющих арсенал её «мягкой силы» и призванных превратить Турцию в ориентир для развития государств Центральной Азии.
Проблемное поле политического взаимодействия стран Евразийского экономического союза (ЕАЭС) конструируется под воздействием актуализирующихся национальных приоритетов внешних политических игроков с учетом стратегического и ресурсного значения постсоветского пространства в целом. Акцентируется внимание на вкладе внерегиональных и транснациональных субъектов в развитие политического и экономического пространства ЕАЭС. Усиливается политическое присутствие США, а также западных и европейских государств в данном регионе. В данном контексте речь идет о пересечении и конкуренции геостратегических, политических, экономических и иных целей действующих политических участников в рамках межгосударственного обмена. С одной стороны, это создает некоторые дополнительные факторы и механизмы проявления и расширения конфликтогенных прецедентов, с другой стороны, это обусловливает появление качественно новых возможностей для раскрытия специального политического потенциала, упрочения статусно-ролевых позиций, налаживания двусторонних и многосторонних связей и т. д. В конечном итоге создаются реальные предпосылки для трансформации символической природы и деятельностного значения ЕАЭС в контексте внутриполитических и наднациональных процессов. В этом смысле интересны концептуальная основа и инструментарий американских медийных изданий в направлении актуализации политической повестки США в отношении стран ЕАЭС. Проанализированы идейно-смысловые и технологические особенности публикаций The Washington Post на тему политических отношений США и других внешнеполитических акторов с Российской Федерацией, Республикой Беларусь, Республикой Казахстан, Киргизией и Арменией. В результате определено, что политическое участие США в данном регионе выстраивается в фокусе создания сдерживающих факторов стабилизации политико-экономического партнерства стран-участниц ЕАЭС в рамках концепта «большой Евразии». Имеющийся институциональный и функциональный потенциал постсоветских государств используется с целью негативизации политико-региональной роли и усиления геополитического противодействия Российской Федерации и КНР. В частности, наиболее часто публикуемыми темами применительно к политической проблематике ЕАЭС являются российское участие в специальной военной операции на украинской территории и внешнеполитическое участие зарубежных государств в основных процессах евразийской интеграции.
В статье исследуется современная политика Великобритании в Центральной Азии. В последние годы официальный Лондон усилил интерес к Центральной Азии, которая рассматривается в качестве важного направления английской внешней политики. Курс Великобритании реализуется в контексте политики коллективного Запада в отношении центральноазиатских государств. В ее основе ослабление политических и торгово-экономических отношений России со странами Центральной Азии, оказание на них давления с целью изменения внешнеполитического курса. Для Лондона важно добиться переориентации политических и экономических связей Центральной Азии с Москвой и Пекином на интересы коллективного Запада. Вовлеченность Лондона в Центральную Азию определяется наличием в регионе энергетических ресурсов, а также долгосрочными планами получения доступа к месторождениям редкоземельных металлов. В статье рассматриваются основные итоги английской политики в Центральной Азии. В статье делается вывод, что можно проводить лишь условные сравнения с «Большой игрой», которая разворачивалась между Российской империей и Великобританией в середине XIX века на просторах среднеазиатских ханств. Кардинально изменились геополитические условия и кроме того, Лондон следует в русле общей политики Запада. Тем не менее, цели Лондона в Центральной Азии практически не претерпели изменений — борьба за ресурсы и ограничение влияния России.
- 1
- 2