Статья: Доктрина и практика в поисках определенности налогового законодательства: идем ли мы к цели или от нее? (2025)

В статье рассматривается история появления и развития института политических документов на Ближнем Востоке, который стал колыбелью таких первых человеческих цивилизаций, как Шумер, Древний Египет, Древняя Иудея и других. Особое внимание уделяется протодокументам - первым символическим формам передачи значимой для человеческих сообществ информации. Цель исследования - изучение первых исторических форм политической коммуникации на основе письменных протодокументов, содержание которых было зафиксировано посредством клинописи. Задачи исследования - анализ форм и функций протодокументов как инструментов поддержания политической и религиозной власти, а также регулирование общественных отношений в Древних обществах. Исследование охватывает период с дописьменной эпохи названных государств Ближнего Востока и до захвата этих территорий сначала Древней Грецией, а позже Римской Империей в 70-м году н. э. Методологическую основу исследования составили такие методы, как анализ и синтез, историко-сравнительный метод, метод гипотез и аналогий, синергетический метод. А также методы семиотики, которые российский историк Ю. М. Лотман включил в теорию знаков и знаковых систем, которая изучает свойства коммуникативных систем и знаков, используемых в процессе человеческого общения. Научная новизна исследования заключается, во-первых, в том, что до настоящего времени проблемы, связанные с исследованием истории появления и развития института политических документов в Древнем мире целенаправленно не изучались, во-вторых, сделана попытка установления неразрывной связи эволюции политических документов в этот исторический период с процессами государствообразования, усложнением социальной структуры, возникновением в древнем обществе институтов семьи и частной собственности, а также с развитием права и идеологии. Считаем, что первые письменные документы возникли не только как способ сохранения общесоциальной информации, но, прежде всего как средство закрепления, формализации и легитимации власти в условиях усложняющейся социальной организации. Таким образом, политический документ становится важнейшим элементом институционального порядка, так как власть в древних (архаических) обществах нуждалась в общественном утверждении, то есть в публичной демонстрации.

Актуальность темы исследования обусловлена глубокими трансформациями современного конституционализма в условиях стремительного развития цифровых технологий и их влияния на формы организации публичной власти. Традиционные модели государственного управления всё чаще уступают место новым архитектурам власти, включающим гибридные, сетевые и нелинейные структуры, которые требуют переосмысления конституционных основ и принципов легитимности. Предметом исследования выступают современные модели публичной власти как объект трансформации конституционализма, а также вызовы, связанные с их институционализацией и правовым регулированием в цифровую эпоху. Исследование направлено на выявление особенностей и закономерностей развития новых форм власти, а также на анализ их влияния на правовую устойчивость и демократические процессы. Важность темы подтверждается недостаточной разработанностью вопросов взаимодействия цифровых технологий и конституционных институтов в российской и зарубежной правовой науке. Теоретические и практические аспекты трансформации конституционализма требуют комплексного анализа, учитывающего междисциплинарные подходы. Исследование призвано внести вклад в развитие научного понимания новых архитектур публичной власти и их конституционно-правового статуса. Методологической основой работы служит системный подход, позволяющий рассмотреть трансформацию конституционализма в целостном и многомерном контексте. В качестве методов исследования применены сравнительно-правовой анализ, концептуальный и институциональный анализ, а также элементы социологического исследования для оценки влияния цифровых технологий на публичное управление. Научная новизна исследования заключается в комплексном анализе гибридных, сетевых и нелинейных моделей публичной власти как новых архитектур конституционализма, что позволяет раскрыть их институциональные и правовые особенности в цифровую эпоху. Впервые систематизированы риски и возможности цифровизации для легитимности и эффективности публичной власти в условиях трансформации. Выводы исследования подтверждают необходимость адаптации традиционных конституционных институтов к вызовам цифровой эпохи и развития механизмов цифровой демократии. Подчёркнута роль инновационных форм публичного участия и контроля как ключевых элементов устойчивости современного конституционализма. Практические рекомендации направлены на совершенствование нормативно-правовой базы и институциональных механизмов с учётом новых моделей власти. Исследование формирует теоретические основы для дальнейших научных изысканий в области цифрового конституционализма и публичного управления.

Объектом исследования являются общественные отношения в области публично-правовой охраны исторической памяти. Предмет исследования представляет собой совокупность норм права, обеспечивающих государственное управление в области охраны исторической памяти в Российской Федерации. Автор проводит комплексное исследование российского мемориального законодательства, начиная с анализа конституционных основ публично-правовой защиты исторической правды и памяти предков, и заканчивая анализом стратегических документов, определяющих векторы российской исторической политики, утверждённых на уровне подзаконного регулирования. Особое внимание в статье уделяется исследованию норм, устанавливающих в Российской Федерации административную ответственность за правонарушения, посягающие на историчесую память, норм, регулирующих административно-распорядительные и административно-охранительные отношения, направленные на сохранение и упрепление исторической памяти о Великой Отечественной войне, норм, направленных на охрану культурно-исторического наследия. Исследование основывается на системном анализе, позволяющем рассматривать публично-правовое обеспечение государственного управления в области охраны исторической памяти в Российской Федерации в качестве системы, то есть совокупности неразрывно взаимосвязанных и взаимодействующих элементов, образующих единое целое. Наряду с этим в исследовании применялись формально-юридический, историко-правовой и сравнительно-правововой методы. Основными выводами исследования являются следующие выводы. Во-первых, на сегодняшний день в Российской Федерации создана достаточно сложно структурированная система публично-правового обеспечения государственного управления в области охраны исторической памяти. Во-вторых, публично-правовое обеспечение государственного управления в области охраны исторической памяти характеризуется правовой неопределённостью в категориально-понятийном аппарате. В-третьих, ключевой ценностно-смысловой доминантой в регулировании охраны исторической памяти в Российской Федерации является формирование, сохранение, укрепление, трансляция образа Великой Отечественной войны, как важнейшего исторического события ХХ столетия. В-четвёртых, правовые нормы, обеспечивающие государственное управление в области охраны исторической памяти, по характеру действия могут быть подразделены на «негативные» и «позитивные» нормы. Кроме того, в-пятых, они могут быть классифицированы по критерию направленности действия на нормы, которые направлены на охрану нематериальной исторической памяти, и нормы, которые направлены на охрану материального культурно-исторического наследия.

Предметом исследования является теоретическая плодотворность понятия “правосознание”. Объектом исследования являются отечественные и зарубежные (англо- и немецкоязычные) научные исследования, посвященные теме правосознания. Обращается внимание на диспропорцию теоретических и эмпирических исследований правосознания. Уточняется значение термина «правосознание» в отечественных и зарубежных научных текстах. Проверяется его точность, однозначность, операционализируемость и теоретическая плодотворность. Исследуется зарубежная критика понятия «правосознание», в первую очередь, немецкоязычная. Особое внимание уделяется научным взглядам Т. Гайгера, Н. Лумана, Н. Диммеля, Д. Майерса. Исследуется социолого-психологическая литература, посвященная корреляции между установками и поведением. Анализируются препятствия для эмпирического исследования правосознания. Критически анализируются познавательная, оценочная, регулятивная и прогностическая функция правосознания. Рассматриваются проблемы практического применения концепции правосознания. В исследовании применяются аналитический метод, логический метод, герменевтический метод, сравнительный метод, функциональный метод и исторический метод. По итогам исследования автор статьи пришёл к следующим выводам. Во-первых, правосознание представляет собой слишком широкий объект и предмет как для теоретического, так и для эмпирического исследования. Во-вторых, правосознание с трудом поддается эмпирическому изучению по методологическим причинам. В-третьих, научные суждения о правосознании носят практически неизбежно оценочный и субъективный характер. В четвертых, выполнение правосознанием регулятивной функции не может быть доказано, основываясь на данных современных социолого-психологических исследований. Главная причина лежит в недостаточной изученности корреляции между установками индивида и его поведением. В пятых, как следствие, правосознание не несет прогностической функции. В шестых, концепция правосознания не содержит в себе ни теоретической, ни практической ценности. В седьмых, термин “правосознание” широко используется в политических и идеологических целях. Данные критические выводы содержат в себе научную новизну, поскольку идут вразрез с преимущественно положительной оценкой теоретической значимости понятия “правосознание” в отечественных научных публикациях.

Статья посвящена изучению специфики организации контрольно-надзорной деятельности в США и выявлению возможности использования наиболее эффективных аспектов американского опыта в данной сфере для совершенствования государственного контроля и надзора в Российской Федерации. Целью исследования является определение отдельных характеристик системы контрольно-надзорных органов США, влияющих на её эффективность и оценка их применимости для совершенствования работы аналогичных органов в России. Основной акцент сделан на исследование организации работы офисов генеральных инспекторов (OIG) действующих в федеральных исполнительных департаментах, независимых федеральных агентствах, комиссиях, а также предприятиях, финансируемых правительством США. Уделено внимание вопросам, связанным с взаимодействием офисов генеральных инспекторов с корпоративными осведомителями, рассмотрены правовые механизмы их защиты и поощрения. В рамках проведенного исследования ключевым методом послужил метод сравнительно-правового исследования, при применении которого с использованием всего комплекса формально-логических методов, осуществлен сравнительный анализ зарубежного и российского законодательства, сделаны выводы о применимости отдельных практик для целей совершенствования контрольно-надзорной системы Российской Федерации. На основе проведенного исследования Автор приходит к выводу о том, что для России исследование и адаптация опыта данного государства представляют интерес, в первую очередь, в связи с тем, что и Российская Федерация, и Соединенные Штаты Америки сталкиваются с необходимостью управления контролем в условиях значительных географических и климатических различий между регионами, и, не взирая на различия в политических и экономических системах имеют достаточно много схожих институциональных проблем. Сформулирован вывод о возможности использования отдельных аспектов положительного опыта США для системы контрольно-надзорных органов Российской Федерации, с учетом адаптации к отечественной практике, в частности, высказано предложение о возможности создания независимых специализированных органах контроля и надзора по аналогии с OIG, а также важности совершенствования законодательной базы в сфере защиты и поощрения корпоративных информаторов.

Клиентоцентричное государство, формируемое в рамках федерального проекта «Государство для людей», ориентировано на эффективное удовлетворение потребностей граждан и совершенствование деятельности государственных структур на основе обратной связи и изучения клиентского опыта. Органы власти используют и адаптируют инструменты и терминологию клиентоцентричного подхода с учетом опыта коммерческих организаций. В статье анализируется публичная коммуникация органов власти по вопросам клиентоцентричности в социальной сети «ВКонтакте» и восприятие гражданами нового для государственного управления подхода. Цель работы - проанализировать содержание публикаций федеральных органов исполнительной власти (ФОИВ) на официальных страницах «ВКонтакте» по вопросам клиентоцентричности и изучить реакции граждан на эти сообщения. На основе анализа контента и комментариев в социальной сети выявлены расхождения между заявленной клиентоцентричностью органов власти и мнением граждан, что влияет на уровень доверие к инициативам государства. Проведен мониторинг официальных страниц 62 ФОИВ в социальной сети ««ВКонтакте»». Поиск осуществлялся по ключевому слову «клиентоцентричность» (автоматизированный и ручной методы), выявлено 234 публикации, 2947 комментариев. На основе полученных данных проведен количественный (посты, комментарии, реакции) и качественный контент-анализ, сфокусированный на конкретном явлении. Новизна работы заключается в анализе контента официальных страниц ФОИВ и обратной связи граждан по теме клиентоцентричности. Исследование показало, что несмотря на продвижение концепции клиентоцентричности как нового ориентированного на граждан подхода в деятельности органов власти, граждане выражают опасения относительно возможной формализации подхода и отсутствия реальных улучшений жизни. Качественный анализ комментариев показал преобладание критических реакций при минимальном количестве позитивных откликов. Граждане указывают на игнорирование и ограничение комментариев на страницах ФОИВ, что противоречит принципам клиентоцентричности. Исследование подтверждает необходимость демонстрации видимых результатов для граждан, обеспечение оперативной обратной связи и открытости для повышения эффективности коммуникации ФОИВ. Полученные результаты могут быть использованы для разработки мероприятий по совершенствованию публичных коммуникаций органов власти в социальных сетях. Результат вносит вклад в понимание процессов трансформации государственного управления и связанные с ним сложности и барьеры.

Предмет исследования охватывает комплексный анализ процессов доказывания в условиях цифровой трансформации уголовного судопроизводства. Исследование фокусируется на изучении двух ключевых направлений внедрения цифровых технологий: оцифровки процессуальных документов и полноценной цифровизации судопроизводства. Особое внимание уделяется анализу применения электронного документооборота, видеопротоколирования, дистанционного взаимодействия участников процесса и использования искусственного интеллекта в доказывании. В рамках исследования детально рассматриваются следующие аспекты: особенности внедрения цифровых технологий в процесс собирания, проверки и оценки доказательств; новые формы следственных действий (цифровой обыск, осмотр компьютерной информации); дистанционные способы получения показаний; применение искусственного интеллекта в оценке доказательств; проблемы и риски цифровизации уголовного процесса. Анализируется опыт применения искусственного интеллекта в уголовном судопроизводстве различных государств. Методология исследования базируется на комплексном подходе, включающем: сравнительно-правовой анализ законодательства постсоветских стран; изучение судебной практики; анализ международного опыта применения цифровых технологий; оценку эффективности различных форм цифровизации на основе критериев законности, обоснованности и справедливости принимаемых решений. Результаты исследования демонстрируют существенные изменения в процессах доказывания, вызванные внедрением цифровых технологий. Выявлены и систематизированы современные цифровые инструменты в доказывании, включая электронное документооборот, видеопротоколирование, дистанционный допрос. Проанализирован международный опыт использования искусственного интеллекта в судопроизводстве. На основе анализа практики внедрения цифровых технологий в США, Малайзии, Китае и других странах выявлены как положительные результаты (снижение нагрузки на судей до 50%), так и потенциальные риски, связанные с использованием искусственного интеллекта. Практическая значимость определяется возможностью применения результатов для совершенствования уголовно-процессуального законодательства и практики его применения в условиях цифровизации. Материалы исследования могут быть использованы при разработке нормативных актов в сфере цифрового уголовного судопроизводства. Основные выводы заключаются в том, что цифровая трансформация существенно меняет процессы доказывания в уголовном судопроизводстве. При этом внедрение искусственного интеллекта должно осуществляться с соблюдением принципов справедливости и прозрачности. Рекомендуется поэтапное внедрение цифровых технологий с учетом специфики национальной правовой системы и необходимостью сохранения фундаментальных принципов уголовного процесса. Выявлено, что абсолютизация роли искусственного интеллекта в оценке доказательств противоречит принципу свободы оценки доказательств.

Предметом исследования являются модели британского конституционализма, а также теоретические и институциональные подходы к пониманию британской конституционной системы. Автор рассматривает современные подходы к пониманию британского конституционализма в зависимости от их отношения к соотнесению принципа разделения властей и доктрины парламентского суверенитета, в том числе и предлагаемые конкретными моделями способы ограничения полномочий британского парламента с помощью судебных решений, принятия писаной конституции или самоограничений. Автором рассматриваются сильные и слабые стороны каждой из моделей конституционализма, дается оценка их подходов относительно исторического развития конституционализма в Великобритании и относительно основополагающих философско-правовых оснований конституционализма, в том числе относительно теории общественного договора и доктрины народного суверенитета как неотъемлемых элементов британского конституционализма. Актуальность исследования обусловлена существующими противоречиями британском конституционализме, проистекающими из противопоставления принципа разделения властей и доктрины народного суверенитета. Методологическую базу исследования составляют формально-юридический, сравнительно-правовой, диалектический и системно-структурный методы научного исследования. Научная новизна данного исследования выражается в комплексном анализе трех моделей британского конституционализма - политической, законодательной и общего права. Автором показано, что современная британская система конституционного права представляет собой гибридную конструкцию, в которой фактически неограниченные полномочия парламента, принцип разделения властей в его классическом представлении и судебный активизм сочетаются и вступают в противоречие друг с другом на фоне конвергенции правопорядков и инкорпорации норм Европейской конвенции по правам человека в правовую систему Великобритании. В то же время автор делает вывод, что несмотря на появление в конституционно-правовых реалиях Великобритании определенного стремления к ограничению полномочий парламента и упорядочиванию системы осуществления государственными органами своих полномочий, в конечном итоге британский конституционализм до сих пор тяготеет к традиционной политической модели, при которой полновластие парламента остается основой надлежащей реализации доктрины народного суверенитета.

Роль Фанарского Патриархата в отношениях между Турцией и Грецией, рассматриваемая с исторической и теоретической точек зрения, является вопросом, лежащим на стыке идентичности, понимания суверенитета и международных норм. Вопрос о Патриархате во всех этих аспектах вызывает ряд различных проблем в отношениях между Турцией и Грецией. Турция, в рамках Лозаннского договора, рассматривает Патриархию как местную религиозную институцию, обслуживающую греческое православное меньшинство в Стамбуле, в то время как Греция и западные игроки, утверждая, что Патриархия является «экуменической», поддерживают этот статус и выносят вопрос на международный уровень. В данной статье принят качественный подход. В работе исторические события интерпретируются с учетом конструктивистской и реалистической перспектив теорий международных отношений. С помощью метода анализа источников была изучена академическая литература на турецком и английском языках, проанализированы дипломатические документы и международные нормы. В работе сравнивается официальная риторика Турецкой Республики, основанная на национальном суверенитете, с подходом Греции и западных игроков, поддерживающих экуменический статус. Рассматривается позиция Турции, считающая Патриархат внутренним делом; кроме того, в теоретическом ключе анализируются противоположные мнения. Кроме того, обсуждаются конструктивистский подход, подчеркивающий важность норм, и реалистичные подходы, основанные на безопасности. В данной статье всесторонне рассматривается вопрос о том, каким образом Фанарская греческая патриархия выступает в качестве фактора, влияющего на отношения между Турцией и Грецией в контексте исторических процессов, формирования идентичности, понимания суверенитета и международных норм. Научная новизна работы заключается в том, что она рассматривает данную тему не только в контексте двусторонних отношений, но и в многомерном аспекте в свете теорий международных отношений, в частности реалистического и конструктивистского подходов. Исследование показывает, что статус Патриархии стал символическим и стратегическим элементом в дипломатических отношениях между двумя странами. В результате, историческое наследие, национальные интересы и международные ожидания продолжают создавать напряженность, и эта проблема должна решаться не только посредством двустороннего диалога, но и с помощью комплексных дипломатических стратегий, учитывающих региональную и глобальную динамику.

Предметом исследования являются нормы международного права, содержание которых устанавливается в том числе через практику международных судов и трибуналов. Ключевым вопросом является определение норм jus cogens через призму запрета дискриминации. Их содержание зависит от того, как понимается иерархия норм международного права, а также от представлений о том, существует ли иерархия норм международного права в целом. Исследование идет в канве работы Комиссии международного права ООН по установлению вторичных источников международного права и определению императивных норм международного права. Анализируются различные подходы к пониманию запрета дискриминации в сравнении с запретом дискриминации по расовому признаку. Помимо этого отмечается персональный вклад судей в формирование практики и понимания норм международного права. Методология исследования включает детальное изучение сложившейся практики судов и сравнение позиций судов и трибуналов по вопросам запрета расовой дискриминации и общего запрета дискриминации. Автор использует линвистический метод дл выявления определения норм, а также метод сравнительного анализа для определения исперативных норм международного права. На сегодняшний день, еще только предстоит найти ясность в отношении концепции jus cogens. Некоторые авторы даже сравнивают jus cogens с мифическими героями и существами. При обращении в суды и трибуналы стороны опираются на аргументы всеобщей морали, которые должны лечь в основу будущим решениям судов. Межамериканская комиссия по правам человека заявляла, что международное сообщество единодушно поддерживает общий запрет дискриминации, сравнивая его с запретом расовой дискриминации. Обе эти линии аргументации не были до конца подтверждены, что в совокупности с нежеланием автора преждевременно расширять состав императивных норм склоняет его к позиции отрицания общего запрета дискриминации как императивной норы МП. Прежде чем говорить о статусе jus cogens для запрета дискриминации, видится необходимым, к примеру, на уровне ООН проанализировать общепризнанность запрета дискриминации в странах мира по установленным для анализа критериям, список которых может быть обширен и включать вопросы гендера, статуса пребывания в стране, а также любые другие признаки, статистически наиболее часто лежащие в основе дискриминационного поведения.