Исходя из обзора внушительного количества разнообразных и нередко противоречивых точек зрения, содержащихся в трудах переводоведов, авторы рецензируемой монографии представляют целостную теорию апории «переводимости - непереводимости» и обосновывают важность создания объединяющей парадигмы, способной сочетать в себе положительные стороны современных моделей перевода. В качестве таковой предлагается дискурсивно-игровая парадигма перевода, парадоксальность которой находит отражение в «шкале уровней переводимости». Рассуждения авторов строятся на базе разработанного ранее «когнитивно-герменевтического методологического стандарта», представляющего собой четырехступенчатую матрицу, включающую когниции предпонимания, понимания, интерпретации и переводческого решения, что дает возможность осуществлять различные виды межъязыкового посредничества.
В статье анализируется повесть Л. Юзефовича «Поход на Бар-Хото» с целью выявления мифопоэтики в произведении. Используются мифопоэтический и описательный методы исследования. Особое внимание уделено рассмотрению хронотопа, образа главного героя, системы персонажей, а также выявлению некоторых символических и мифологических реминисценций в повести. Пространство Монголии, особенно крепость Бар-Хото, с которой связан центральный эпизод произведения, обозначается автором статьи как пространство смерти и хаоса, а время связывается с циклами, являющимися важной категорией буддийской картины мира. Большое значение отводится образам степных духов и божеств наряду с образами буддийской мифологии. Утверждается, что при помощи неомифологизма Юзефович создает миф об особом пространстве Монголии XX в. Проводится краткий сравнительный анализ с предыдущим романом Л. Юзефовича «Филэллин» и делается вывод о специфике функционирования мифопоэтики в поздней прозе писателя.
В статье исследуются реализация концепта «сакральное» в бытовом пространстве повестей Н. В. Гоголя и И. С. Шмелева, его интерпретация в художественном мире обоих писателей, а также аксиологическое обоснование сакрализации материального мира в данных произведениях. В работе отмечается схожий взгляд писателей на гармонию материального и духовного мира, единство бытового и бытийного начал, а также внимание авторов к тайным и сокровенным смыслам повседневной жизни героев. Отдельно выделяется мотив вторжения темных и зловещих сил, противопоставляемых замкнутому сакральному пространству в текстах повестей, образующих ключевую онтологическую оппозицию «зло - добро». Особое внимание уделяется символическому значению бытовых образов и духовному контексту авторского изображения домашнего уклада, кулинарной культуры и повседневной жизни.
Статья посвящена философской проблематике в творчестве А. П. Буниной, признанной основоположницы женской лирики в русской литературе. Предметом исследования является философия жизни и смерти в ее поэзии в разные периоды творческого пути. В ходе анализа автор статьи приходит к выводу, что темы смысла жизни, неотвратимости конца определенным образом связаны у писательницы с влиянием религии и власти Бога над человеком и являются одними из ведущих в ее творчестве. В результате проведенного исследования расширено представление о тематическом диапазоне философской лирики Буниной. Вопросы бытия, смысла существования, любви, потери и смерти составляют мотивно-тематический комплекс, который раскрывается через уникальную призму женского восприятия. Значимость данного исследования в выбранной области продиктована не только ценностью фактов, касающихся изучения художественного мышления и восприятия мира Буниной, но и тем, что личный познавательный опыт женщины-писателя становится важной составляющей общего опыта осознания окружающей действительности.
В статье освещается проблема изучения московского и петербургского текстов в российском литературоведении рубежа XX-XXI вв. При актуализации рецептивного методологического подхода делается попытка проследить изменения в репрезентации пространства Москвы и Петербурга в научном дискурсе указанного периода. В центре внимания находятся структурно-семиотические работы В. Н. Топорова, Ю. М. Лотмана, З. Г. Минц и других, вошедшие в сборник «Семиотика города и городской культуры. Петербург. Труды по знаковым системам» (1984). Именно перечисленные работы заложили традицию восприятия Петербурга как кодового пространства, порождающего особые культурные смыслы. Отмечается, что Москва в данном аспекте долгое время бытует на периферии данной теории, существуя исключительно в контексте петербургского текста, и приходит в литературоведческую науку как текст только спустя десятилетие, о чем говорит издание сборника «Москва и “московский текст” русской культуры» (1998). Подчеркивается, что в современных литературоведческих работах, опирающихся на данные теории, оба текста имеют собственные историкокультурные ресурсы для существования, отдельно утверждается национальная значимость каждого из них. На основании этого делается вывод об относительной самостоятельности и большом исследовательском потенциале рассматриваемых текстов.
В статье рассматривается «китайская сказка» в прозе В. О. Пелевина как литературное явление и нарративная стратегия, как аллегория, основанная на типичных сюжетах из китайской традиционной культуры. По своей сути, «китайская сказка» Пелевина - это сюжетная модель, совпадающая со стилистическими характеристиками его произведений, и культурная метафора, обладающая собственным инновационным механизмом и новаторским пространством. Проводится концептуализация «китайской сказки» в творчестве Пелевина с последующим анализом философских, религиозных и литературных тем в «сказке И Цзин», «сказке чань-буддизма» и «сказке о Путешествии на Запад». Утверждается, что, опираясь на эти «китайские сказки», Пелевин создает восточный постмодернистский эксперимент, где в осмыслении постсоветского контекста и реконструкции российской истории используются средства имитации и интертекстуализации традиционной китайской культуры. Делается вывод о том, что творчество Пелевина способствует установлению литературного диалога между Востоком и Россией, утверждает инклюзивность и универсальность творческой практики восточного постмодернизма, содержит предостережение об опасностях на особом русском пути.
Идиостиль Н. Туроверова воплощает особенности менталитета донского казачества. Мироощущение лирического героя чаще всего совпадает с мировосприятием автора в стихотворениях. Поэт не принимает обозначение прощания с Россией как эмиграции, вкладывая в эту лексему отрицательные коннотации. Творческая индивидуальность поэта-казака, поэта-воина определила именование лирического героя: скиталец, пилигрим, казак, поэт, певец. Его герой нашел свой истинный путь пилигрима, возвращающегося к родным станицам, и это путь поэтический. Данный подход и обозначил особенности воплощения мотива прощания с Россией - прощание с вечной надеждой на возвращение. Именование лирического героя Н. Туроверова сформировалось под воздействием классической традиции, казачьего и эмигрантского контекстов. Эти художественные векторы и определили взаимодействие и оппозиция различных семантических единиц, обозначающих название лирического героя.
Статья посвящена выявлению авторской позиции в рассказах для детей хакасского детского писателя И. П. Топоева. Выявляются особенности структуры детских рассказов. Определяется авторская установка на диалог с адресатом - юным читателем - через сближение в определенных ситуациях позиций автора и героя. Авторская позиция прослеживается в использовании субъективированного повествования, во включении в повествовательную ткань произведения ритмико-интонационного строя речи героя-ребенка, присущей ему лексики. Устанавливается важная роль диалога героев в структуре рассказов для детей. Выявляется художественное мастерство писателя, имеющего опыт создания драматических произведений, в построении диалогов. Авторская позиция И. Топоева формируется на основе глубокого понимания закономерностей детской психологии, она прослеживается в сочетании детского взгляда на мир с позицией взрослого и мудрого наставника. Здесь возникает особое юмористическое отношение автора к миру детства. Установка на назидание и воспитание реализуется в композиционной структуре рассказов для детей, в создании ситуации нравственного выбора.
В статье проведена классификация работ исследователей-чеховедов, касающихся проблемы типологизации героев в чеховском творчестве. Акцент сделан на временном отрезке рубежа XX-XXI вв., а именно последней четверти ХХ - первых двух десятилетий XXI в. Анализ показал наличие четырех типологических тенденций, выделенных на основании содержательной доминанты и временного фактора. К первой группе отнесены работы, в которых акцент сделан на традиционных в русской литературе дочеховского времени типах, в том числе на типах «лишнего человека», «маленького человека» и др. Вторая группа знаменует новый этап в чеховедении и поиск собственно чеховского типа героя, называемого «средним человеком». В третьей группе выделена содержательная доминанта - интерес исследователей к психологии героя, к формам его поведения. В последние два десятилетия наблюдается обращение исследователей к более частным делениям, таким как профессиональная, сословная, гендерная или иная принадлежность персонажа.
В статье рассматриваются произведения тувинских и бурятских писателей о художнике и его творчестве, написанные в 1960-1970-е гг. в разных жанрах большой эпической формы. Объектом изображения в них становятся герои - творческие личности, в которых писатели воплощают свой этнокультурный эстетический опыт, способность поднимать тему родины до высоты национального и общечеловеческого культурного опыта. По мнению автора статьи, тематизация процесса творчества раскрывается в произведении, где автор отвечает на вечный вопрос о роли искусства и художника в жизни народа, что позволяет поставить вопрос о своих эстетических представлениях, о природе творчества, таланта. Анализируются произведения этих лет о художнике и его творчестве М. Кенин-Лопсана и А. Даржая, А. Бальбурова и В. Митыпова. К яркой особенности тувинской прозы отнесен лирический, возвышенно-поэтический слог в сюжете о становлении героя-творца. В романе М. Кенин-Лопсан «Танец козерога» автор воспроизводит образ юного героя-скульптора, чье творческое становление передано в его главном творении о священной красоте родного края. В романе В. Митыпова «Долина бессмертников» выделен вставной текст героя-писателя, содержащий его размышление о ценности родных земель, которая не должна противоречить главной ценности - жизни и благополучию народа. Утверждается, что в тувинской и бурятской прозе природа таланта художника, осознающего свое предназначение, заключается в долге перед родиной и народом, и только в таком случае герои-художники способны стать создателями подлинных художественных творений. Поэтичность речи автора-повествователя и героя-художника выявляет в бурятских и тувинских романах 1960-1970-х гг. сознание творческой личности с особым образным мировидением.
В статье представлена выборка художественных произведений начала ХХI в., соответствующих основным характеристикам жанра фантастической школьной повести о «попаданцах» в советское прошлое и позволяющих анализировать разные аспекты памяти у авторов и «постпамяти» (М. Хирш) у юных персонажей произведений. Способами проявления авторской культурно-исторической памяти в повестях Т. Крюковой, А. Жвалевского, Е. Пастернак, А. Ремиз являются речевые особенности персонажей, в том числе использование советизмов, эмоциональная модальность освещения социальных правил поведения, принятых в советском обществе 1980-х гг., характеристика материально-технической культуры (одежда, вещи, средства связи и пр.), социальных и геополитических контекстов. Анализ повестей позволил установить, что все авторы соединяют два принципа изображения эпох: контраст и параллелизм. На контрасте высвечиваются стереотипы и особенности исторических периодов (1980-х и 2000-х гг.), различие детей современной России и Советского Союза. Параллелизм же связан с проявлением в поведении персонажей вечных гуманистических ценностей (дружба, сострадание, взаимовыручка, справедливость), которые сохраняются в разных исторических и социокультурных контекстах и составляют опору для выстраивания отношений и самоопределения персонажей-подростков.
Во второй декаде апреля в Бурятском государственном университете им. Д. Банзарова состоялся межрегиональный круглый стол «Русская литература рубежа ХХ–ХХI вв.: жанровые поиски, интертексты, локации, театр», посвященный 75-летнему юбилею профессора кафедры русской и зарубежной литературы Светланы Степановны Имихеловой.
Программа круглого стола состояла из трех частей: доклада «Научный портрет профессора С. С. Имихеловой», презентации монографии юбиляра, докладов, связанных с заявленной проблематикой.
В докладе В. В. Башкеевой о научном портрете юбиляра были выделены три этапа в становлении исследователя, ученого С. С. Имихеловой: 80-е годы — изучение советской, в том числе бурятской советской драматургии, 90-е годы ХХ в. — проблема автора в русской советской литературе, 10–20-е годы XXI в. — параллельная работа над бурятской и русской темами в аспекте изучения прежде всего — в широком смысле слова — романтических литературных тенденций. Основной научный интерес в области драматургии был связан с изучением советской семейно-бытовой, или психологической, драмы (А. Арбузов, М. Рощин, А. Соколова, В. Розов, А. Вампилов) [1]. В акцентировании семейно-бытовой драмы как психологической драмы заметно стремление перейти от тематического обозначения жанра к эстетическому анализу.
На следующем этапе этот интерес, уже на базе формирующихся постперестроечных взглядов на советскую литературу, дал о себе знать в монографии «Авторская проза и драматургия 1960–1980-х годов: своеобразие художественного метода» (Улан-Удэ, 1996). В ней уже заложено, но более определенно будет зафиксировано в докторской диссертации 1996 г. согласие с фактом существования универсального понятия «тип творчества» — реалистического или романтического. Будут разграничены — вслед за В. Г. Белинским, развившими данную идею Л. И. Тимофеевым, А. А. Гаджиевым — конкретно-историческая и универсальная трактовки понятий «художественный (творческий) метод» и «тип творчества».
- 1
- 2