Более двух столетий отделяет нас от царствования Екатерины II (1762–1796). В. О. Ключевский так охарактеризовал эти годы: Екатерина II «провела продолжительное и необычайное царствование, создала целую эпоху в нашей истории». Ее личности и преобразованиям разных сторон жизни России посвящены многочисленные мемуары и научные исследования, в которых содержится и положительная, и отрицательная оценка ее деяний. В задачу нашей работы входил обзор тех существенных изменений в области общественного призрения и защиты прав несовершеннолетних, которые произошли при Екатерине II и были ею инициированы. Ее законотворческая и преобразовательная деятельность в этой сфере была очень активной, был принят ряд мер, направленных не только на то, чтобы сохранить жизнь детям, но и сделать их полезными гражданами Российской империи «способом воспитания и образования». В комплекс социально-правовой помощи вошли воспитательные и сиротские дома, родильные госпитали и больницы, акушерские школы, деятельность которых была сосредоточена на поддержке подкидышей, детей незаконнорожденных и лишенных родительского попечения, а также бедных родильниц; введено женское образование, организованы коммерческие училища, кадетские корпуса, училище при Академии художеств, школы и др. Создаваемые по указаниям Екатерины II различные учреждения для детей наделялись особыми правами и преимуществами и провозглашались государственными. Все нововведения Екатерины II в области государственного призрения, здоровья детей, их воспитания и образования сопровождались изданием законодательных актов и распоряжений, в большинстве своем подготовленных ее сподвижником И. И. Бецким, однако в них излагались инициативы и взгляды, высказанные ею и иногда дословно включенные в текст этих документов.
В статье рассматривается динамика социальной структуры марийского населения в Башкортостане. Формирование социально-профессионального состава населения в советское время происходило в условиях существования двух неантогонистических классов - рабочих и колхозников, а также прослойки служащих. В рамках идеологической концепции выстраивалось распределение населения по общественным группам, которое отражало профессиональный состав занятых по отраслям народного хозяйства. Целью статьи является раскрытие этносоциальной структуры марийского населения в Республике Башкортостан с 1979 по 2010 год. Особое внимание акцентировано на ее трансформацию в период становления и развития рыночной экономики. Основу исследования составляют сравнительно-исторический и ретроспективный методы. Источниковая база включает материалы Всесоюзных и Всероссийских переписей населения, а также статистические материалы, изученные в архивах Федеральной службы госстатистики по Республике Башкортостан. Установлено, что более половины марийского населения было занято в сельскохозяйственном производстве, занимаясь растениеводством и животноводством с учетом того, что больше половины марийцев проживало в сельской местности. Несмотря на сложившийся характер расселения, определенная ее часть также представлена в других отраслях экономики, в том числе связанных с новейшими технологическими процессами. Выявлено, что в сфере промышленности марийцы больше были заняты в металлургии и машиностроительной отрасли, что является косвенным доказательством ориентации марийцев на городскую жизнь и выбор профессий, связанных с городскими условиями. Установлено, что весьма высокой была доля марийцев в сфере образования, поскольку это связано с функционированием школ со значительным контингентом школьников практически в каждой марийской деревне. Среди занятого населения - людей преимущественно умственного труда - значительной долей марийцы были представлены в сфере планирования и учета. Таким образом, анализ этносоциальной структуры марийского населения в Башкортостане показывает, что заметная доля марийцев была представлена практически во всех отраслях экономики республики.
Автор в представленной статье анализирует региональные формы и особенности актуальной модели исторической политики в современной Испании в контекстах мемориальных культур автономных сообществ на примере опыта Каталонии. Целью исследования является анализ современной политики памяти Каталонии в начале 2020-х годов. Автор анализирует роль и место региональных интеллектуальных сообществ и политических элит как основных участников генезиса памяти и функционирования мемориальной культуры и коллективной исторической памяти в современных общественных, идеологических и политических дискурсах Испании на региональном уровне. Новизна исследования заключается в изучении актуального (современного) этапа в развитии исторической политики испанского социума на уровне Каталонии в контекстах объективного дефицита междисциплинарных исследований, сфокусированных на анализе мемориальных культур и исторических политик миноритарных групп и национализмов в странах Южной Европы, выполненных с привлечением оригинальных источников и достижений современной междисциплинарной историографии, сфокусированной на анализе исторической политики, мемориальных культур и исторических коллективных памятей. В статье показано, что 1) интеллектуальные сообщества Каталонии являются системными сегментами современного общества, которые вносит значительный вклад в развитие и трансформацию мемориальной культуры, 2) спектр мемориальных практик каталонских интеллектуалов ограничен преимущественно их участием в укреплении гражданской и этнической идентичности, 3) мемориальные практики Каталонии взаимосвязаны с развитием гражданского дискурса на региональном уровне и переосмыслением исторического опыта ХХ века через призму идеологии миноритарных национализмов. Предполагается, что участие региональных интеллектуалов в мемориальной политике актуализирует политическую, идеологическую и этническую гетерогенность общества.
Народы Средней Азии на протяжении всей своей многовековой истории переживали сложные этнокультурные процессы. Такая ситуация наблюдается во всех тюркских племенах, в том числе и в катаганах, входящих в состав узбекского народа. Анализируя исторические источники, этнографические, археологические, топонимические, лингвистические, антропологические материалы и полевые данные, можно увидеть, что катаганы были одним из древнейших узбекских племен. Катаганы и входившие в их состав роды долгое время жили на обширных территориях от берегов Амударьи до Байкала. Именно поэтому в исторических источниках они упоминаются как монгольское, казахское, киргизское или узбекское племя. На самом деле племя катаган формировалось на протяжении многих веков благодаря близким связям тюркских племен, проживающих в Южной Сибири, Монголии, Средней Азии и Восточном Туркестане. А это указывает на то, что история катаганов тесно связана с историей других тюркских народов. В свое время учеными мира высказывались разные мнения о происхождении рода катаган. В разные исторические периоды предки катаганов назывались саттагидами, бхаттаварьянами, итагаканами, хатакинами, хутталанами и халаджами. Когда образовался племенной союз катаганов, в него вошли многие племена Бухарского ханства. Местные тюркские племена, жившие в бассейнах Амударьи и Сырдарьи, сыграли важную роль в формировании узбекских катаганов. По традиции у кочевых народов тюркское население называлось по имени народа, к которому принадлежали их беки. В данной статье представлены сведения о происхождении, расположении и родовых делениях катаганов.
Исследуется биография царского духовника, протопопа Благовещенского собора Московского Кремля Андрея Саввиновича Постникова († не ранее февраля 1682 г.), в течение нескольких лет находившегося в конфликте с патриархом Иоакимом. Цель работы - продемонстрировать с учетом найденных новых архивных сведений, что это противостояние вписывается в более широкий социокультурный контекст, нежели личная неприязнь двух клириков. Источниковая база исследования разнообразна и включает в себя Дворцовые разряды, дела и дневальные записки Приказа тайных дел, опись Благовещенского собора, соборное осуждение протопопа, документы Аптекарского приказа и грамоту патриаршего Разрядного приказа из Национальной библиотеки Франции. Автором обнаружены контакты царского духовника как с иноземцами (врачи), так и со светскими лицами, сторонниками заимствования западных практик (А. С. Матвеев) и их поддержки. Демонстрируется интерес отца Андрея к переводным европейским сочинениям по географии и истории («Хроника всего света» М. Бельского, «Космография Меркатора» и несколько томов «Нового Атласа» Я. Блау), богатые списки которых он заказывал для своей библиотеки. Удалось установить, что царский духовник вступал в противостояние с патриархом Питиримом до конфликта с Иоакимом. Последний относился к числу непримиримых противников всего европейского. Делается вывод, что возникновение конфликта патриарха с протопопом Андреем было вполне закономерным: помимо личных обид, они являлись людьми совершенно противоположных взглядов на западные нововведения. Пользуясь особым покровительством государя и царицы Натальи Кирилловны, поддерживая А. С. Матвеева, протопоп, по сути, выражал интересы светских властей в данных вопросах. Это должно было неизбежно привести к появлению у него антагонистов в лице патриархов - охранителей традиционного образа жизни Питирима и Иоакима. Столкновение с последним окончилось для Андрея Саввиновича далекой ссылкой, оказавшейся длиннее, чем считалось ранее, минимум на шесть лет.
В статье рассматривается проблема репрезентации образов И. В. Сталина и сталинской эпохи в официальном государственном и православном дискурсах, проводится их сравнение, оценка степени взаимовлияния друг на друга, выявляются основные точки «напряженности» в этих нарративах. В условиях общей актуализации мемориальной повестки и по-прежнему высокого символического капитала событий, связанных с этим периодом, для большей части российского общества, включения их в формируемую гражданскую религию важно обратить внимание на возможные риски сосуществования этих двух нарративов. Делается вывод, что потенциальная конфликтность этих политик памяти связана прежде всего с противоречиями «постсоветских» и «несоветских» дискурсов. В заключение предлагаются концептуальные установки для государственной политики памяти, которые могли бы нивелировать выявленные риски.
Автор статьи исходит из того, что основной задачей Аммиана Марцеллина при описании кочевников в XXXI книге Res Gestae была не адекватная презентация их как абсолютно чуждых для античной цивилизации сил, но как одной из первопричин цепи событий, которые привели к катастрофе под Адрианополем в 378 г. По мнению автора статьи, для решения такой литературно-пропагандистской задачи историк не только расчеловечил гуннов, представив их чудовищной альтернативой античной цивилизации, но и использовал для этого богатый набор стереотипов описания варварского мира, формировавшихся еще во времена Гомера и Геродота и закрепившихся в эпоху Тацита и Вергилия. При этом автор Res Gestae даже не делает попытки ранжировать такие пассажи и характеристики по принципу уровня достоверности, по жанровому происхождению и т. д. Кроме того, Аммиан отверг типичную для этих стереотипов идеализацию примитивной, лишенной стремления к излишествам жизни варваров. Все качества пасторальной и умеренной жизни примитивных этносов представлены в Res Gestae негативно, чтобы гиперболизировать чуждость этих народов. Построенная на подобных принципах идея возможности использования стереотипов как кривого зеркала добавила непредсказуемости в восприятие варварского мира. Отчасти эта непредсказуемость (еще бόльшая чуждость) определялась отсутствием земледелия, законов, цивилизованного жилья, царской власти и т. д., что делало этих номадов сродни циклопам, изображенным Гомером. Все эти качества в совокупности исключали возможность договоренностей с варварами подобного типа. На фоне пережитой катастрофы под Адрианополем констатация этого факта делала будущее империи еще более неопределенным.
Рассматривается вопрос, какие археологические памятники могут соответствовать дунайским славянам (склавинам), которые первые вошли в контакт с аварами в VI в. На территорию между Дунаем и Адриатикой, в Паннонию к юго-западу от озера Балатон, а также в Восточные Альпы славяне - носители культуры Прага отдельными группами проникают уже начиная с первой трети VI в. Эти поселения имеют черты, характерные для славянских памятников пражской культуры. Вне всякого сомнения, эта территория оказалась под властью авар после ухода паннонских лангобардов в Италию в 568 г., оставивших свои земли аварам. Для правильного понимания ситуации в этом регионе особое значение имеет могильник Регенсбург-Гросспрюфенинг (Regensburg-Grossprüfening) в Баварии, где исследовано 22 славянских погребения-кремации с присутствием меровингских вещей. В ряде могил обнаружены престижные вещи. Предполагается, что переселение сюда славян, скорее всего какой-то элитной воинской группировки, имело место около 568 г., под давлением аварской экспансии. Если это объяснение верно, то налицо уход элит среднедунайских славян из зоны аварского владычества. Возможно, это привело к изменению социальной структуры у паннонских склавинов, что и объясняет их более зависимое положение в Аварском каганате по сравнению с нижнедунайскими и балканскими славянами, также оказавшимися в орбите аварской власти.
В данной статье рассматривается вопрос об информативной ценности делопроизводственных материалов, приложенных к донесению руководителя Казанского адмиралтейства вице-губернатора Н. А. Кудрявцева в Правительствующий сенат. Представляемая перечневая ведомость является обобщением сведений переписи служилых мурз и татар Казанской, Астраханской, Нижегородской и Воронежской губерний 1718-1719 гг. Она дополнена данными учета беглых из указанных четырех губерний служилых мурзах и татарах, высланных из Уфимского уезда и вернувшихся по собственному желанию на прежнее место жительства в 1720-1721 гг. Приложение завершается запиской о построенных в Казанском адмиралтействе и отправленных судах, о заготавливаемых лашманами изделиях для постройки и оснащения кораблей. Научную ценность публикуемых источников определяют отражение численности служилых мурз и татар, записанных в лашманы, а также беглецов из четырех упомянутых губерний, информация об ассортименте и объеме корабельных лесов и досок, изготовленных служилыми «иноверцами», начиная с 1718 г., и продолжающихся по текущий 1721 г. лесозаготовках.
Народные волнения в Тибете в 1959 году против центральных китайских властей произошли в контексте проведения Пекином политики «большого скачка», ухудшения отношений с Советским Союзом и в большей степени с Индией, имевшей традиционное влияние на тибетское население Китая. В этой связи перед китайскими властями встала задача по мониторингу и распространению среди находившихся на тот момент в Китае советских специалистов китайской точки зрения на данное восстание, с целью выработки у них положительного восприятия своей политики в Тибете. Проблема для китайской стороны заключалась в нахождении наиболее эффективных методов передачи нужной информации специалистам и своевременное реагирование на возможные идейные отклонения от «правильного» понимания ими причин восстания. В конечном счете ставка была сделана на ознакомление специалистов со статьей «Революция в Тибете и философия Неру», опубликованной в 1959 году в печатном издании ЦК КПК «Жэньминь жибао», где излагалась официальная точка зрения китайской стороны на данные события. В имеющемся у нас отчете Отдела по иностранным делам при правительстве провинции Шэньси от 20 мая 1959 года отображен как процесс передачи специалистам китайской точки зрения на события в Тибете в 1959 г., так и фиксация их реакций на данную информацию с последующим разъяснением «правильной» сути происходящего. Для нас актуальной представляется задача определения смыслового содержания китайской точки зрения на волнения в Тибете, транслируемой советским специалистам. При этом мы постараемся определить, какую роль в разрешении тибетского кризиса, по мнению китайской стороны, сыграла политика «большого скачка».