SCI Библиотека

Актуальность и цель. Трудности адаптации и взаимодействия, пассивность в общении и другие черты, препятствующие социальной жизни, сохраняются у большинства взрослых людей с расстройствами аутистического спектра (РАС). В рамках проекта «Клуб», созданного для свободного неформального общения людей с РАС в специально организованной среде, проводится длительное отслеживание катамнезов взрослых участников группы для определения их продвижения в социальной адаптации.

Методы и методики. Работа ведущих «Клуба» основана на эмоционально-смысловым подходе. За 20 лет существования клуба участвовали в проекте 22 человека с РАС; в настоящее время участникам от 16-ти до 38- ми лет. В еженедельных встречах в адаптированном безопасном пространстве организовано взаимодействие молодых людей с РАС со сверстниками в разных видах деятельности, общей беседе, при обмене новостями. Формат общения — очный и дистанционный. Динамика развития членов клуба отслеживается через фиксацию результатов наблюдения, бесед с ними и с их близкими, а также путем анализа рабочих видеозаписей разных лет. Функции специалистов, ведущих встречи: модерация беседы, контроль за выполнением правил и состоянием каждого участника, стимулирование их интереса и эмоциональной включенности в общение.

Результаты. Положительная динамика во взаимодействии участников группы выражается в усилении их доброжелательного внимания друг к другу и взаимной поддержки. При этом отмечается остающаяся в целом пассивность в общении, слабость спонтанного взаимодействия между членами группы.

Выводы. Психологическое развитие человека с РАС в благоприятных условиях возможно и во взрослых возрастных периодах. Для этого необходима специально организованная среда. Развивающий потенциал организованного неформального общения был бы существенно выше при условии начала этой работы в младшем школьном возрасте ребенка. Специфика деятельности ведущих «Клуба» связана с необходимостью слаженной работы, а также с дозированным обращением к собственным переживаниям и опыту в процессе неформального общения. Приведенные в статье примеры работы в клубе имеют практическое значение для специалистов, работающих с РАС.

Актуальность и цель. Диагностическое обследование лиц, имеющих психические нарушения и не использующих речь как основное средство коммуникации, тесно связано с оценкой возможностей их участия в опросе (коммуникативных, социальных, познавательных), в том числе их готовности к использованию средств альтернативной и дополнительной коммуникации (АДК). Для оценки возможностей и формирования коммуникативной включенности респондентов проведена исследовательская работа по подбору средств АДК на этапе подготовки к диагностическому опросу, выявляющему степень их самостоятельности и нуждаемости в сопровождении.

Методы и методики. В исследовании участвовали 50 респондентов в возрасте от 17-ти до 58-ми лет с интеллектуальными нарушениями, расстройствами аутистического и шизофренического спектров, проживающие в психоневрологических интернатах (ПНИ). Их психическое состояние и специфика нарушений речи различаются. Для решения задач исследования выбран метод кейсов. Помимо средств АДК и наглядности, использовались направленное наблюдение, обучающая игровая ситуация, выполнение практических заданий. Результаты фиксировались как описания случаев.

Результаты. Подобраны вспомогательные материалы, необходимые для успешного проведения подготовительного этапа опроса: предметы, изображения, символы. Сформулированы задачи подготовительного этапа: объяснение целей опроса, получение согласия, определение доступных способов коммуникации, обеспечение коммуникативной поддержки, обучение использованию коммуникативных символов. Выявлено, что благодаря индивидуальному дифференцированному подходу метод кейсов эффективен при решении задач подготовительного этапа опроса и обеспечения непосредственного участия респондентов в обследовании.

Выводы. Непосредственное участие в диагностическом опросе респондентов с психическими расстройствами, не использующих речь как основное средство коммуникации, может быть обеспечено с помощью организации подготовительного этапа опроса. В ходе этого этапа были подобраны оптимальные для каждого респондента средства АДК и наглядности, использованы дополнительные возможности обучения новым средствам АДК. В итоге подготовлены рекомендации для ПНИ по их дальнейшей работе с респондентами — участниками опроса, успешность применения которых необходимо проверить.

Актуальность и цель. Диагностика аутистических расстройств во взрослом возрасте имеет неоспоримое значение ввиду возможной стертости проявлений их мягких вариантов в детстве. У вовремя не диагностированных взрослых имеется целый ряд особенностей неясного генеза, затрудняющих их функционирование в социуме. В амбулаторной психиатрической практике появился новый феномен: взрослые люди, проведя самодиагностику, обращаются за подтверждением наличия у них диагноза синдрома Аспергера (СА). Исследовались клинические и психологические аспекты самодиагностики СА взрослыми пациентами.

Методы и методики. Использовались: клиническая беседа, полуструктурированное интервью, качественный контент-анализ высказываний и интернет-отзывов о враче; методы: экспериментально-психологический (методика «Исключение предметов») и статистический — точный критерий Фишера. Обследован 21 пациент (10 мужчин и 11 женщин).

Результаты. Диагноз СА был подтвержден у меньшинства обращавшихся (4 чел., 19,1%). У остальных пациентов были диагностированы: шизотипическое расстройство (ШтР) (8 чел., 38,1%) и личностные расстройства. Выявлены различия в представленности жалоб и особенностей психического статуса между группой СА и группами ШтР, шизоидного расстройства личности (ШРЛ) и личностных расстройств. Некоторые симптомы аутизма аггравировались пациентами. Обсуждаются возможные психологические защиты, способствующие самодиагностике СА. Выявлена роль семантического критерия в диагностических предпочтениях пациентов и значение широкого и нередко искаженного освещения СА средствами массовой информации в противовес другим расстройствам.

Выводы. Самодиагностика СА в ряде случаев оказалась эффективной. Тем не менее, наиболее представленным среди обращавшихся был диагноз ШтР. Характерными для СА оказались субкататонические расстройства. Широко представленные в интернет-ресурсах проблемы людей с СА выступали в качестве характерных жалоб у пациентов с ШРЛ, ШтР и нарциссического личностного расстройства (НРЛ), тогда как в группе СА они были представлены в меньшей степени. Заинтересованность в диагнозе СА объяснялась чаще всего проблемами самооценки и мифами о психических расстройствах, не полностью соответствующими действительности. В самодиагностике СА существенную роль играло предпочтение диагноза по семантическому принципу. В дальнейшем предполагается продолжить исследование на большем числе наблюдений.

В статье описываются творческие пути нескольких известных врачей западного мира, которые вследствие неудовлетворенности принятыми лечебными методиками официальной медицины отходили от нормативов лечения. Новаторы создавали свои альтернативные лечебные методики, подразумевавшие обращение к естественным природным силам саногенеза человеческого организма, сводя к минимуму необходимость использования препаратов с высокими уровнями токсичности и хирургических вмешательств. Эти методики применяются во врачебной практике в настоящее время.

В 2024 г. мировое медицинское сообщество отмечает важную дату – 130 лет со дня открытия возбудителя чумы, который был независимо выделен японским врачом Китасато Сибасабуро (1853–1931) и французским врачом Александром Йерсеном (1863–1943). Хотя первый сделал это на несколько дней раньше, в результате недопонимания и подлога честь открытия была отдана А. Йерсену, и род, к которому отнесена бактерия, был назван в его честь. Так получилось, что в европейской науке Китасато почти неизвестен, а некоторые его достижения и прорывы в науке приписываются другим исследователям. В настоящей статье впервые в русскоязычной научной литературе подробно рассматривается жизнь ученого и его достижения. Выдающийся врач выделил чистую культуру столбнячной палочки (Clostridium tetani), первым в мире предложил сывороточную терапию, выделил чумной микроб (Yersinia pestis), воспитал целую плеяду выдающихся врачей и явился одним из основателей современного японского здравоохранения (государственного санитарно-эпидемиологического надзора), своевременно предотвратив закрепление чумного микроба на японских островах. Его заслуги перед японской и мировой медициной поистине огромны. Не менее интересно и его посмертное почитание в синтоизме, которое оказалось соединенным с почитанием немецкого врача Роберта Коха (1843–1910) – учителя и старшего друга Китасато Сибасабуро. Обожествление ученых – явление неординарное и представляет собой значимый культурологический феномен. Вместе с тем следует отметить, что культ Коха – Китасато является местным и фактически ограничен Институтом Китасато, в котором ученые почитаются в качестве покровителей Института. Интересно, что другой первооткрыватель чумного микроба, Александр Йерсен, обожествлен в рамках вьетнамского буддизма махаяны и в качестве духа-покровителя местности (вьет. thành hoàng) в рамках вьетнамской народной религии, что парадоксальным образом объединяет посмертную судьбу этих ученых.

Введение. Обеспечение достаточной нейровегетативной защиты и безопасности пациентов разных категорий при тех или иных хирургических вмешательствах имеет весьма большое значение.

Цель. Определение эффективности и безопасности различных оптимизированных схем анестезии при артропластических вмешательствах у лиц старше 60 лет.

Материалы и методы. Комплексные исследования проведены у 85 пациентов старше 60 лет, подвергнутых артропластическим вмешательствам и распределенных с учетом методики анестезии по 3 группам. У 25 пациентов (1-я группа) спинальный блок достигался путем интратекального введения традиционных доз бупивакаина (15 мг) и фентанила (25 мкг). 30 пациентам (2-я группа) вводился бупивакаин 12,5 мг и фентанил 25 мкг. Для обеспечения седации интраоперационно фракционно вводился пропофол (50–170 мг). У 30 пациентов спинальный блок осуществлялся так же, как у пациентов 2-й группы, но сочетался с поверхностной общей анестезией на основе пропофола (50–100 мг) и кетамина (50–75 мг), вводимых фракционно. Во всех группах в качестве премедикации был использован мидазолам (5–10 мг). Для оценки эффективности и безопасности изучаемых методов анестезии на основных ее этапах определены показатели гемодинамики, кислородообеспеченности организма и некоторые параметры (кортизол и глюкоза) гормонального гомеостаза. Отклонения исследованных параметров более чем на 20% фиксировались как «критический инцидент». Отмечались и возникающие в раннем послеоперационном периоде когнитивные нарушения.

Результаты. Установлено, что на фоне спинального блока на основе традиционных доз бупивакаина и фентанила часто наблюдаются гемодинамические «критические инциденты» и транзиторные когнитивные нарушения, хотя обеспечивается относительная стабильность кислородообеспеченности организма и гуморального гомеостаза. Спинальная анестезия на основе уменьшенных доз (12,5 мг) бупивакаина и фентанила (25 мкг) в сочетании с седацией пропофолом сопровождается менее заметными колебаниями изученных параметров, обеспечивает более благоприятное психоэмоциональное состояние, однако в 40% случаев возникает необходимость в усилении анальгетического компонента. Сочетанная анестезия (спинального блока, как в предыдущей группе, и комбинированной поверхностной общей анестезии на основе малых доз пропофола и кетамина) у этих пациентов является наиболее эффективной и безопасной, поскольку обеспечивается более гладкое течение обезболивания при малозаметных колебаниях показателей гемодинамики, гуморального гомеостаза и кислородообеспеченности организма, а легкие когнитивные нарушения наблюдаются лишь у 30% пациентов.

Заключение. Сочетанная анестезия на основе спинального блока (бупивакаин 12,5 мг + фентанил 25 мкг) и комбинированной поверхностной общей анестезии из малых доз пропофола и кетамина у данной категории пациентов является оптимальной и рациональной, сопровождается незначительными колебаниями показателей гомеостаза; легкие когнитивные нарушения наблюдаются у 30% пациентов, послеоперационный болевой синдром возникает значительно позже.

Цель. Провести сравнительный анализ результатов использования канального и бесканального видеоларингоскопа у пациентов с прогнозируемыми трудными дыхательными путями, подвергшихся плановому хирургическому вмешательству на лор-органах.

Материалы и методы. Выполнено проспективное рандомизированное исследование, включающее 47 пациентов (35 мужчин и 12 женщин) в возрасте 53 (42,5; 58,5) лет с прогнозируемыми трудными дыхательными путями, подвергшихся плановым хирургическим вмешательствам в РНПЦ оториноларингологии. Все пациенты были разделены на 2 клинические группы: 1-я – 23 пациента, интубация которым была выполнена с помощью канального видеоларингоскопа, и 2-я – 24 пациента, интубация которым выполнена с использованием бесканального видеоларингоскопа. Оценивались степень визуализации гортани при прямой ларингоскопии и видеоларингоскопии по шкале Лихена – Кормака, количество попыток, время, необходимое для успешной визуализации/интубации, возникшие осложнения, время приведения в готовность видеоларингоскопа, находящегося вне- и в операционной непосредственно, рассчитывался также индекс трудной интубации по шкале «МОСКВА-TD». Полученные в исследовании данные вносились в разработанный специальный опросник и в дальнейшем подверглись статистической обработке.

Результаты. Выявленные преимущества и недостатки канальных и бесканальных видеоларингоскопов (различная степень визуализации гортани, количество попыток, время, необходимое для успешной визуализации/интубации и возникшие осложнения, время приведения в готовность видеоларингоскопа, находящегося вне- и в операционной непосредственно, индекса трудной интубации) необходимо учитывать в конкретных клинических ситуациях.

Заключение. Видеоларингоскопия с использованием канальных и бесканальных ларингоскопов у пациентов с прогнозируемыми трудными дыхательными путями или у лиц, у которых первая попытка визуализации гортани при прямой ларингоскопии клинком Макинтош (по Лихену – Кормаку 3–4 балла) была безуспешной, является высокоэффективной и безопасной альтернативой использованию прямой ларингоскопии при плановых хирургических вмешательствах на лор-органах.

Цель. Сравнить эффективность блокад перикапсулярной группы нервов (PENGблок) и латерального кожного нерва бедра (ЛКНБ), выполненных различной концентрацией (0,375% и 0,5%) ропивакаина, при первичном тотальном эндопротезировании тазобедренного сустава (ТЭТС).

Материалы и методы. В проспективном исследовании приняли участие 64 пациента, перенесших ТЭТС под спинальной анестезией. Всем пациентам перед операцией был выполнен под ультразвуковым контролем PENG-блок с блокадой ЛКНБ. Все испытуемые в зависимости от концентрации вводимого ропивакаина с адреналином 1:200 000 для блокад были разделены на 2 группы (20 мл смеси для PENG-блока и 5 мл для блокады ЛКНБ): 1-я группа – 0,375% раствор (n=32); 2-я группа – 0,5% раствор (n=32). После операции оценивались: выраженность боли по цифровой рейтинговой шкале через 2, 4, 6, 8, 24 и 48 часов; время первого требования промедола и его суммарная суточная потребность за 48 часов; мышечная сила квадрицепса бедра оперированной ноги в течение 48 часов (по шкале MRC); сроки начала активизации; качество восстановления пациента после анестезии через 24 часа после ТЭТС (по QoR-15).

Результаты. Выраженность болевого синдрома статистически значимо не различалась между группами через 2–8, 24 и 48 часов после ТЭТС (р>0,05). Пациенты 1-й группы раньше потребовали первую инъекцию промедола (7 [6; 8] часов), чем пациенты 2-й группы – 11,25 [9,75; 12,25] часа (p<0,001). В 1-й группе вообще не потребовали введения промедола 12,5% пациентов, а во 2-й группе – 87,5% пациентов (p<0,0001). Мышечная сила квадрицепса бедра и сроки активизации после ТЭТС не отличались между группами (р>0,05). Пациенты обеих групп были одинаково удовлетворены качеством восстановления (по QoR-15) через 24 часа после ТЭТС (p=0,2941).

Заключение. Применение 0,5% раствора ропивакаина для PENG-блока и блокады ЛКНБ позволило достичь высокого уровня послеоперационной анальгезии, значительно снизив потребность в промедоле, и повысить качество оказания медицинской помощи пациентам с ТЭТС.

Введение. Первичные вентральные грыжи являются большой медико-социальной проблемой, встречаются у 20% населения и составляют 75% от всех грыж передней брюшной стенки. Наличие первичного диастаза прямых мышц живота в 42,5% случаев ассоциировано с вентральными грыжами. Одной из малоинвазивных методик лечения вентральных грыж является супраапоневротическая видеоассиcтированная герниопластика, которая характеризуется широкой возможностью для визуализации белой линии живота, минимальной частотой раневых осложнений и отсутствием необходимости сепарации мышечно-фасциальных компонентов передней брюшной стенки.

Цель. Оценить клиническую эффективность супраапоневротической видеоассистированной герниопластики в лечении пациентов с вентральными грыжами и диастазом прямых мышц живота.

Материалы и методы. Проведено проспективное когортное одноцентровое исследование, включившее 17 пациентов, которые проходили лечение в ГУ «Минский научно-практический центр хирургии, трансплантологии и гематологии» с 2023 по 2024 г. В исследование включены пациенты с вентральными грыжами размером до 4 см, которые были ассоциированы с диастазом прямых мышц живота шириной до 5 см. Всем участникам исследования была выполнена супраапоневротическая видеоассистированная герниопластика.

Результаты. Размер грыжевого дефекта был у 15/16 (93,8%) пациентов категории Small (<2 см), у 1/16 (6,2%) – Medium (2–4 см). Размер послеоперационной грыжи пупочной локализации у 1/1 (100%) участника соответствовал W1 (<4 см). Длина диастаза у всех участников исследования включала субксифоидальную, эпигастральную и пупочную области, что соответствует M1–M3 категории. Выраженность диастаза в 15/17 (88,2%) случаев соответствовала W1 (<3 см), в 2/17 (11,8%) случаев – W2 (3–5 см). Интраоперационных осложнений зафиксировано не было, кровопотеря не превышала 100 мл. У 100% участников исследования послеоперационный период протекал с минимальным болевым синдромом: 3±2 балла по ВАШ на 1-е сутки после операции и 1±2 балла на 3-и сутки. У 2/17 (11,8%) пациентов после операции сформировались серомы послеоперационной области. У 1/17 (5,9%) пациентов течение послеоперационного периода осложнилось раневой инфекцией, которая была ликвидирована применением антибиотикотерапии. Средний койко-день составил 5,4±1,7 суток. Рецидивов грыжи либо диастаза за время наблюдения зафиксировано не было.

Заключение. Супраапоневротическая видеоассистированная пластика может быть рекомендована для лечения первичных и послеоперационных вентральных грыж пупочной локализации, ассоциированных с диастазом прямых мышц живота легкой и средней степени выраженности. Данный метод позволяет получить удовлетворительный косметический результат в большинстве случаев и имеет низкую частоту осложнений.

В статье рассмотрены два клинических случая успешной интубации при трудных дыхательных путях у пациентов с опухолями головы и шеи. В обоих клинических случаях для оценки проходимости верхних дыхательных путей использовалась многофакторная шкала El-Ganzouri, которая позволила выбрать наиболее оптимальный метод интубации. Кроме того, подчеркнута важность оценки верхних дыхательных путей у пациентов с опухолями головы и шеи с помощью инструментальных методов. В одном случае на основании данных инструментальных исследований (девиация надгортанника и трахеи без сужения просвета трахеи) было принято решение о фиброоптической интубации эндотрахеальной трубкой размером 7,5. Во втором была проведена интубация видеоларингоскопом Airtrag, поскольку при проведении инструментального исследования не было выявлено патологии верхних дыхательных путей, а оценка по шкале El-Ganzouri составила 7 баллов.

Решение проблемы трудных дыхательных путей заключается в выборе оптимального метода интубации на основе комплексной диагностики верхних дыхательных путей, включающей как физикальные, так и инструментальные исследования.