В статье представлено исследование комплекса крестьянского дома-двора конца XIX - начала XXI вв. в культурном ландшафте исторических поселений Русского Севера в территориальных рамках Нижнего Подвинья. Дом - один из ключевых объектов этнокультурологического исследования. Именно с домом соотносятся важнейшие элементы картины мира человека. Конструктивные особенности дома, тип крестьянской усадьбы и поселения в целом демонстрируют в предметно-пространственном воплощении особый образ жизни русского человека в суровой лесной зоне. Автор опирается, прежде всего, на материалы эмпирических экспедиционных исследований 2023 г., проведенных в с. Чухчерема Холмогорского района Архангельской области. А также на анализ памятников в экспозиции музея под открытым небом Архангельской области «Малые Корелы». В работе была использована авторская методика доктора культурологии А. Б. Пермиловской по архитектурно-этнографическому обследованию памятников деревянного зодчества -исторических поселений как объектов культурного наследия с созданием историко-культурного опорного плана, апробированная в экспедициях и опубликованная в монографиях. Были произведены обмеры и фотофиксация жилищ, проведены этнографические интервью. Новые полученные данные по памятникам гражданской архитектуры отражают традиционное жилище как способ сохранения локальной и севернорусской идентичности. В статье утверждается, что традиционное жилище формирует культурный ландшафт репрезентативного с. Чухчерема, его меняющийся во времени облик фиксирует изменения в социокультурном пространстве поселений. Традиционный дом служит потенциальным залогом организации туристической инфраструктуры и выступает одним из факторов поддержания и актуализации как локальной, так и севернорусской идентичности населения Нижнего Подвинья.
В силу широкого распространения визуальных образов, а также их возрастающей роли в культуре и силы влияния на общество, изучение визуальной культуры становится актуальным и необходимым для научного осмысления многих социокультурных процессов. Учитывая особенности актуальных форм самопрезентации и самоопределения, визуальная культура обладает значительным эвристическим потенциалом и может рассматриваться как исследовательская оптика, что открывает дополнительные возможности в исследовании этнокультурной идентичности. Изучив роль визуального в контексте идентичности, можно заключить, что визуальные образы играют большую роль в формировании и выражении этнокультурной идентичности в современной культуре. Сложность и многогранность ключевого концепта визуальных исследований - образа - в полной мере раскрывается при его рассмотрении в контексте идентичности. Визуальные образы могут включать в себя знаки, символы и смыслы, которые вместе создают уникальное визуальное впечатление, отражающее и формирующие ценности, историю и традиции определенной этнокультурной группы, являются богатым источником информации о культуре, а также способствуют формированию чувства социальной принадлежности и культурной самобытности. В рамках данной статьи автор, в частности, вводит и обосновывает понятие «образ идентичности», широко используемое в научном и публицистическом дискурсе, но до сих пор не имеющее четкого определения. Образ идентичности - это концепт, объединяющий в себе визуальный образ и ментальный конструкт, содержащий знаки, указывающие на культурные основания идентичности определенного этнонационального сообщества или его отдельного представителя; являющийся носителем символов, транслятором смыслов.
В настоящей статье происходит диалог автора с коллегой, философом С. А. Никольским, по поводу понятия и структуры такого значимого философского, социально-нравственного и культурологического понятия, как советское . При обсуждении советского как идеологической системы, как совокупности политических и социально-нравственных акций, исследователи чаще всего сосредоточивают свое внимание на смыслополагании феномена советское . « Советское » - прилагательное, употребленное С. Никольским в среднем роде и данное без существительного, является широким и значимым, самостоятельным понятием. Книга 1 содержит постановку проблемы, и рядом с советским в заголовке фигурируют два теоретически значимых концепта: «идея» и «практика». Каждое из двух слов дано в единственном числе, и то, что рядом стоят понятие-философема (идея) и понятие-текст (практика), - придает простоту, убедительность и решительную определенность следующей за этим заголовком книге. Книга 2 содержит разворот конкретных примеров и анализа, развивая мысли, которые высказывались и доказывались по другим поводам этим автором: «философско-литературный анализ» - важное продолжение работ С. Никольского, который не раз настаивал на том, что русская литература - это философствующая литература, а русские писатели - это писатели-философы. В новых книгах они еще и пророки, провидцы и провозвестники. А советское предстает как сложная система, как структура, состоящая из нескольких уровней (социального, нравственного, художественно-эстетического) и множества ответвлений - философско-антропологических, межкультурных, групповых и массовых. Советское в версии С. Никольского многогранно и динамично. Именно в этом видится его архитектоника, проанализированная современным философом.
Для гуманитарного дискурса XX века характерен рост интереса к memory studies - изучению памяти. С одной стороны, она является частью индивидуального опыта, обуславливающего единство и самотождественность человека. С другой стороны, существует культурная память - часть коллективного разума. Прошлое прямо или косвенно воздействует на жизнь и сознание индивида. Обращаясь к памяти своего детства, взрослый репрезентирует его, исходя как из чувственной, так и рациональной рефлексии. Осмысливая события детства, человек и возобновляет эмоциональную память, и концентрирует локусы истории. Актуальность темы обусловлена поиском фактографических данных об эмоциональных рефренах взрослого человека - воспроизведении в памяти локусов детства. Исходя из этого, авторы определяют целью статьи выявление у жителей Екатеринбурга сохраненных образов детства, связанных с конкретными местами - пространственными локусами, выступающими в роли памяти культуры прошлого столетия. Для получения достоверных данных в исследовании используются партиципаторные технологии, позволяющие получить факты, основанные на взаимосвязи значимых для детей мест, наиболее частых для посещения, ситуаций (памяти о них), а также переживаемых чувствах и эмоциях. В целом этот фон позволяет воспроизвести социальный и культурный контекст определенного временного периода в жизни поколений. Данный исследовательский проект предусматривает его популяризацию в музее г. Екатеринбурга, привлекая посетителей к активному общественному содействию в поиске и фиксации социального и культурного наследия мира детства.
В статье представлены результаты культурологического анализа коммуникативных стратегий культурного героя как значимого фактора воспитания социокультурных интенций российских детей и подростков. Представленное исследование было осуществлено в рамках Государственного задания Ярославскому государственному педагогическому университету им. К. Д. Ушинского на 2024 год от Минпросвещения РФ по теме «Социокультурные основы развития воспитательных систем общеобразовательных организаций» (номер реестровой записи 720000Ф.99.1.БН62АБ84000). Основная задача статьи - определить ключевые коммуникативные стратегии культурного героя - традиционного, исторически закрепленного в русской и российской культуре (богатыря) и экстраординарного в эстетическом или духовно-нравственном аспектах. Эмпирический материал составили произведения современного российского экранного искусства, задействованы также русский былинный эпос и живопись.
Научная значимость определена необходимостью целенаправленного изучения и позиционирования культурного героя как культурно-антропологической матрицы, модели, образца, важного для развития социокультурных интенций современных воспитательных систем. Научная значимость статьи обеспечена комплексностью культурологического анализа, социокультурного анализа, герменевтики, семиотики, мифокритики, искусствоведческого и киноведческого анализа. В предлагаемой статье актуализированы культуротворческие, социокультурные, воспитательные аспекты культурного героя как персонажа, носителя и творца культуры, культурно-антропологической модели и матрицы, коррелирующей с архетипом и культурным кодом. Определены основания формирования былинного богатыря как эффективного полноценного коммуниканта и коммуникатора, способного к синергии мысли, слова, дела, вербальной и невербальной коммуникации, зафиксирована его роль в качестве национального культурного героя, образца для подражания, которая не теряет своего духовно-нравственного и эстетического статуса в живописи рубежа XIX-ХХ вв. Выявлены воспитательные риски десакрализации богатыря в современной российской медиасреде, следствием которой явилась утрата статуса национального культурного героя и неэталонность коммуникативных стратегий. Верифицированы экстраординарные решения культурного героя через актуализацию эстетической метамодернистской парадигмы и героико-трагического дискурса, несущие положительный воспитательный потенциал.
Статья посвящена исследованию синкретизма религиозной культуры храмово-пещерного комплекса Дацзу, охарактеризован китайский религиозный синкретизм; описана история храмово-пещерного комплекса Дацзу, произведен комплексный семантический и композиционный анализ наскальных рельефов Дацзу, рассмотрены религиозно-философское содержание и элементы религиозного синкретизма наскальных рельефов Дацзу, в частности отдельных гротов в Дафоване в горе Баодиншань. Авторы демонстрируют, что наскальные рельефы Дацзу представляют собой пещерную скульптуру, сочетающую в себе три религиозно-философские системы: конфуцианство, даосизм и буддизм. Такая «интеграция конфуцианства и буддизма» свидетельствует о том, что конфуцианство, отражающее традиционные китайские этические нормы, уже проникло в буддийскую этическую мысль и что буддизм как заимствованная религия уже приобрел китайские особенности. На примере анализа многочисленных скульптур, изображающих буддийские сутры («Изображение Сутры о глубокой доброте родителей», «Изображение Амитаюрдхьяна сутры», «Изображение Сутры об аде» и др.), показано, как они одновременно воплощают и основные постулаты буддийской доктрины, и ключевые понятия конфуцианской этической системы (концепция сыновней почтительности «сяо», «золотой середины», «трех устоев и пяти постоянств» и др.). Авторы приходят к выводу, что искусство комплекса Дацзу большей частью связано с религиозным буддийским сознанием, которое соединяет в себе элементы философии, духовной практики, основ поведения, взаимоотношения поколений, имеющих значение для формирования мировоззрения, и в пластическом многообразии наскальных рельефов фиксирует как универсальные категории культуры, так и важнейшие общечеловеческие нравственные ценности.
Статья посвящена анализу ценностно-эстетических изменений, которые произошли в европейской культуре в контексте ХХ века. На материале теоретико-культурологических источников и практики искусства прослеживается влияние буржуазного способа производства на европейские эстетические и художественные традиции. Анализируется, с одной стороны, место и роль эстетического отношения к миру вплоть до эпохи Возрождения, с другой, показывается, что социальные константы буржуазного общества вызвали к жизни жёсткую рационализацию всех форм бытия людей, тем самым существенным образом деформировав и процессы эстетического отношения к миру. Содержание философско-эстетических и культурологических источников, различных видов искусства (живопись, литература, театр) закономерно детерминируют вывод о том, что следствием установившегося способа производства являются процессы ценностной деэстетизации различных сторон бытия.
Рассматривается ускорение ценностно-эстетической девальвации с возникновением феномена массовой культуры, обращается внимание на объективные факторы, связанные в первую очередь с мелкобуржуазными интересами европейского обывателя, которые обусловили распространение массовой культуры в западном мире. Обращается внимание на то, что в отличие от естественного формирования классического искусства, массовая культура детерминирована коммерческими соображениями, что главным образом и обусловило её ценностную выхолощенность. Отмечается, что важным фактором в вопросе распространения массовой культуры явилась свойственная западному обществу родовая агрессивность, которая во взаимодействии со средствами массовой коммуникации способствовала активному внедрению массовой культуры во все сферы духовного бытия различных стран, в том числе и с традиционной культурой (Азия, Африка, Латинская Америка), осуществляя их насильственное «цивилизование».
Ещё одним направлением ценностной деформации европейской цивилизации стало применение научно-технических достижений в качестве инструмента мировоззренческого переформатирования личности. Показывается, как использование различного рода технологий способствует осуществлению подмены подлинных ценностей «суррогатом его духовной жизни». В отличие от установок традиционной культуры, чьи ценности не только выдержали проверку временем, но и показали свою нравственно-эстетическую действенность и жизнеспособность, посттрадиционные опираются на почву жёсткой рациональности, демонстрируя свою «способность» создавать алгоритмические «ценности» для высокотехнологичного мира.
Статья исследует закономерности структурного становления культуры информационной безопасности российских граждан теоретико-культурными и культурологическими методами. Материалами послужили научные статьи по указанной проблематике, опубликованные в 2021-2023 годах в журналах перечня ВАК (категории К1, К2) и индексируемые в международной научной базе Scopus (категории Q1, Q2). Установлено, что основой эволюции функциональной структуры культуры информационной безопасности служит развитие компьютерно-сетевых технологий (интернет-коммуникаций), их распространение на все гражданские отрасли вплоть до непрерывного общегражданского бытового использования. Определена периодизация (с 1960-х годов до современности) структурного развития, появления, изменения соотношения и способов взаимодействия различных видов (профессиональной и специализированной, общегражданской и различных социальных групп граждан) культуры информационной безопасности. Проведенный анализ показал первоначальное формирование культуры информационной безопасности как узкопрофессиональной в области защиты государственной, военной тайны, с преобладанием организационно-технической проблематики. Выявлено, что дальнейшее распространение компьютерно-сетевых технологий на практически все профессии, превращение большинства граждан в постоянных пользователей интернета привело к значительным структурным изменениям культуры информационной безопасности. Результатом исследования является вывод, что современная общегражданская культура информационной безопасности необходимо включает многочисленные и разнообразные социально-культурные аспекты, в том числе защиту традиционных ценностей и культурной идентичности личности. Эти аспекты интегрируются в профессиональную подготовку специалистов по информационной безопасности, так же как и профильные организационно-технические, правовые вопросы - в формирование, развитие и повышение соответствующей массовой культуры. Полученные результаты могут быть использованы в реализации «Концепции формирования и развития культуры информационной безопасности граждан Российской Федерации», утверждённой распоряжением Правительства Российской Федерации № 4088-р от 22 декабря 2022 г.
На интерпретацию текстов одной культуры накладывает печать диалог как между культурами, так и идеологическими системами. Поэтому культурологический аспект интерпретации художественных текстов, созданных в одной культуре, но функционирующих в другой, невозможно не учитывать. Процесс понимания одной культурой других культур происходит с помощью специфических для этой культуры языков, кодов, прасимволов и складывающихся на протяжении столетий традиций и типов ментальности. Понимание текстов одной культуры предполагает интерпретацию смыслов других культур. Проблема взаимопонимания между культурами превращается в проблему рецепции, ставшей особенно актуальной в гуманитарных науках с середины ХХ века. Но эта рецепция происходит на разных уровнях. Во-первых, на уровне художественных элит, то есть самих творцов, подхватывающих новые веяния в искусстве и тиражирующих их в разных культурах. На этом уровне в художественной культуре возникает эффект моды. Художник, представляющий какую-то одну культуру и оказывающийся в центре внимания, способен, независимо от уникальности культуры, которую он представляет, определять общие художественные ориентиры времени. Так, в ХХ веке случилось, например, с такими художниками, как Э. Хемингуэй, У. Фолкнер, К. Станиславский, В. Мейерхольд, Д. Вертов, А. Тарковский, Ф. Феллини, М. Антониони и т. д. Во-вторых, на уровне художественной критики, способной расшифровывать интуитивные прозрения и открытия художников и превращать их в доступные для понимания образы и идеи, снабжая их в некоторых случаях выверенными идеологическими установками и оценками, как это часто случалось в советской России. В-третьих, нельзя не учитывать противостояние разных политических и идеологических систем, под знаком которого развертывались контакты между советским и зарубежным искусством. В данной статье мы обсудим вопрос о трудностях проникновения на наш экран итальянских неореалистических фильмов, а также произведений западного искусства, оказавшихся под воздействием якобы неприемлемой для мировоззрения советского человека философии экзистенциализма. В-четвертых, невозможно не учитывать рецепцию текстов, осуществляющуюся помимо художественных элит и существующих в художественной критике группировок. Это рецепция простого зрителя, читателя, посетителя музеев и выставок, концертных залов, в общем, массовой публики, которая в ХХ веке, увеличиваясь количественно, все больше утверждает свою самостоятельность, а подчас и независимость по отношению как к художественной элите, так и к художественной критике. Можно даже утверждать, что параллельно истории искусства развертывается история его рецепции или историческая рецепция искусства.
Статья посвящена осмыслению опыта отечественной кинокритики в ситуации «оттепели». Этот временной период становится историческим контекстом деятельности одного из выдающихся и самых известных кинокритиков второй половины ХХ века - Н. М. Зоркой. В статье делается акцент на то, что начиная с рубежа 50-60-х годов советское кино испытывает заметный подъем, в кинематографе возникает важное направление, которое в мировом контексте традиционно именуют «новой волной», значимым феноменом которой в советском кино является появление и утверждение «авторского» фильма. Указано, что именно это направление советского кинематографа нередко наталкивается на непонимание массового зрителя, свидетельствуя о неготовности понимать изменяющиеся формы киноязыка. Массовый зритель привык к кино, которое сводило свои функции к пропагандистским и охранительным функциям. Определено, что советское кино продолжало быть апологетическим по отношению к утопическому социальному строю, хотя именно в это время уже было очевидно, что утопия не может быть реализуема в жизни. Данное настроение порождает кинокритику нового поколения, которая становится активным звеном кинематографической жизни, в которой все больше проявляется гражданская позиция. Функция кинокритики как комментатора, учителя и наставника расширяется. Кинокритика становится активным посредником между авторами (режиссерами), с одной стороны, и реципиентами - с другой. Столь высокий статус кинокритики в этот период объясняется еще и тем, что впервые кинокритика начинает опираться на науку. Так, она успешно ассимилирует научные методы, которыми к этому времени уже располагала возрождающаяся во второй половине ХХ века социология как наука. Обращаясь к творческой биографии одного из самых известных кинокритиков этого периода - к Н. М. Зоркой, автор предпринимает не только характеристику кинокритики этого периода в целом, но и ставит общие вопросы, связанные с осуществлением критикой функции наставничества, понимаемого в широком смысле.