SCI Библиотека

Три модели научной коммуникации, выделяемые Е. Г. Цурканом, а именно дефицита, диалога и участия, представляют собой традиционную модель взаимодействия фундаментальной науки и общества высокого уровня абстракции. На этом уровне выделяются два типа знания, а именно генерируемого академической наукой и представленного технонаукой. Я полагаю, что, используя некоторую версию феноменологического анализа, сосредоточенную на отдельном явлении, например повседневной практике в сфере искусственного интеллекта, можно выделить третий тип возможной коммуникации.

В статье описывается значение психологической работы с военнослужащими, прежде всего, при наличии у них посттравматического стрессового расстройства, связанного с участием в боевых действиях. Дается краткое описание причин возникновения и симптомов ПТСР. Описываются основные направления психологической работы с военнослужащими - участниками боевых действий. Затрагивается тема квалификации психологов, которые соприкасаются с этой сложной проблематикой в своей профессиональной деятельности. Обсуждаются возможности различных направлений психологической работы с ПТСР, в том числе арт-терапия, когнитивно-поведенческая терапия, ароматерапия и другие. Психологическая работа с ПТСР при взаимодействии с военнослужащими описывается по следующим основным направлениям: непосредственно при проведении боевых действий, в госпиталях и реабилитационных центрах. Упоминаются психодиагностические методики, применяемые при выявлении ПТСР и актуального состояния военнослужащего. Описываются исследования, подтверждающие эффективность различных методов и способов работы с ПТСР.

Дефицитная модель научной коммуникации оказалась отброшена в дескриптивном своем аспекте как не соответствующая реальности. Однако в нормативной своей части, с нашей точки зрения, дефицитная модель сохраняет устойчивую популярность. Именно дефицитная модель, в сравнении с остальными, ориентирована на строгое соблюдение границ идентичности научного знания, отличия его от всего ненаучного. В статье мы подвергаем критике концепцию идентичности научного знания как ценности. Сначала мы обнаруживаем проблематичность во внутриструктурном стремлении сохранить научную идентичность. С одной стороны, желание жестко соблюсти границы противоречит потребности в научном развитии и выработке нового знания. Таким образом, наука расколота уже в нормативной своей части. С другой стороны, существует множество исследований, демонстрирующих, что наука не сохраняет свою идентичность ни в синхроническом, ни в диахроническом срезах. Затем мы обнаруживаем, что и в своих взаимоотношениях с внешней средой наука никогда не была полностью самостоятельна и степень ее идентификации регулировалась обществом, функциональной частью которого наука и является. Наука лишь занимает привилегированное социальное положение, пока общество выдает ей мандат на выполнение данной социальной роли. И даже сами ученые руководствуются далеко не только научными познавательными практиками. Мы утверждаем, что наиболее удачным будет модель коммуникации, расположенная посередине между диалоговой и участвующей.

Статья посвящена такой актуальной для современного информационного общества проблеме как компьютерная игровая зависимость. Определения масштабов проблемы игровой зависимости среди студентов, включая выявление частоты и продолжительности игровой активности, а также проявление агрессивности и состояния подавленности при наличии игровой зависимости. В качестве методов эмпирического исследования был использован авторский опросник «Компьютерно-игровая зависимость» (шкалы зависимости, агрессивности и депрессивности). Метод статистики: φ* критерий Фишера. В исследовании приняли участие студенты 1-4 курсов Восточно Казахстанского университета имени Сарсена Аманжолова в возрасте от 17 до 35 лет, Всего 198 человек, из которых 77% - женского пола. Приводятся свидетельства связи между компьютерной игровой зависимостью и агрессивностью, указывая на более выраженную агрессивность среди людей с высоким уровнем зависимости от игр. Полученные результаты дают возможность говорить о том, что мужская выборка более подвержена игровой зависимости, а связанные с нею проявления агрессивности могут переходить и в реальную жизнь.

Статья посвящена проблемам коммуникативных практик наука-общество в условиях трансформации публичной сферы. Нарастающая цифровизация медиасреды предоставляет новые инструменты для развития, изменения и совмещения «традиционных» моделей коммуникации науки и общества. Эти инструменты предполагают больший уровень инклюзии участников коммуникации, с одной стороны, и построение нового актора этой коммуникации – «общества знания» – с другой. В статье автор отмечает возможные векторы трансформации традиционных коммуникационных практик науки и общества в условиях новых медиа.

Коммуникация науки в обществе – это обширная область эмпирических, теоретических и прикладных исследований. Выделяются три основные модели коммуникации науки в обществе: дефицита, диалога и участия. Данные модели предполагают различные цели и механизмы коммуникации, а также различные социальные позиции, из которых производится высказывание. Модель дефицита, превалирующая во второй половине XX в., исходит из предпосылки, согласно которой ключевой характеристикой публики является дефицит научного знания. Следствием дефицита научного знания у публики является настороженное или враждебное отношение к науке. Целью коммуникации становится преодоление дефицита, а механизмами – просветительство и популяризация. Диалоговая модель коммуникации возникает в 90-х гг. как альтернатива дефицитной. Целью диалоговой модели является обеспечение взаимопонимания и доверия между учеными и общественностью, а не трансляция знаний. Доверие обеспечивается посредством включенности научного сообщества в публичный диалог. Механизмами являются публичные дебаты, экспертиза, видимость ученых, вовлечение людей вне академии в научную коммуникацию. В модели диалога научное сообщество теряет выделенную позицию и сталкивается с необходимостью выступать в равных условиях с представителями иных сообществ. Модель участия, разработанная немногим позже модели диалога, предполагает вовлечение общественности в процессы управления и производства науки. Одним из механизмов участия выступает «гражданская наука». Социальная позиция, из которой производится научное высказывание, становится размытой и аморфной. Мы полагаем, что базовой матрицей коммуникации науки в обществе является модель дефицита. Отдельные специфичные механизмы моделей диалога и участия могут быть востребованы на практике, однако асимметрия доступа и обладания научным знанием есть исходное положение, которое обосновывает как существование науки в качестве обособленного института, так и саму необходимость коммуникации с неакадемическими сообществами.

Проблема революций и эволюций в науке и обществе находится в фокусе пристального внимания исследователей науки и техники1. Методологами разработаны модели революций в науке, которые оказывают существенное влияние на изменения в картине мира, направлениях научного поиска, идеалах и нормах науки. Белым пятном остаются технологические революции, изменяющие среду обитания и вызывающие трансформации социальности и сознания. Уже в начале XX в. научно-технический прогресс вызывал неоднозначное к себе отношение среди философов техники, ученых и литераторов. К началу XXI в. обострилось противостояние технооптимистов и технопессимистов. Проблемы техноценоза (Б. И. Кудрин) и технодетерминизма выходят на первый план в дискуссиях по социальной философии технонауки. К XXI в. разрастается гигантский социотехнический организм, в котором интегрированы наука, технологии, образование, политика, экономика, бизнес, промышленность, социум, культура. Феномен технонауки побуждает задуматься над изменением качества революционных и коэволюционных процессов в этом взаимосвязанном мире. При ускорении темпов развития техногенной цивилизации научно-технологические революции приняли перманентный и каскадный характер, на позитивном полюсе ускоряя динамику социальных трансформаций, а на негативном – инициируя ситуации рисков, требующие прорывов и новых революционных решений. Благодаря основным технологическим революциям XX – начала XXI в. повседневная жизнь приобрела новые социальные качества, такие как технологически обеспеченное беспрепятственное передвижение по планете, мобильность, информационная взаимосвязанность, ускорение темпов развития, комфорт. Актуальна проблема управления коэволюцией технонауки, социума, культуры. В решении проблем гармонизации социотехносферы ключевую роль должны сыграть гуманитарные технологии культуры синтеза, ориентированной на сотрудничество во имя мира и общего блага.

Работа направлена на прояснение понятия «привязанность». В статье по материалам зарубежных источников рассматриваются развитие основных положений теории привязанности. Привязанность основана на эволюционной потребности в выживании. В зависимости от связи с безопасностью выделяются следующие виды привязанности: надёжная привязанность; избегающая привязанность; амбивалентная привязанность; дезорганизованная привязанность. Для ребенка привязанность важна с точки зрения безопасности и выживания. Однако стиль привязанности может претерпевать изменения и адаптацию в той или иной степени в свете разного жизненного опыта. Теория привязанности предполагает, что то, как развивается связь между ребенком и матерью в начале жизни, повлияет на его чувство безопасности, на его социальное, эмоциональное и умственное развитие в дальнейшем. Исследования на эту тему показывают, что одни и те же первоначальные отношения с самого начала жизни порождают стиль привязанности, характерный для человека в зрелом возрасте, который, как правило, лежит в основе степени, в которой он чувствует себя в безопасности, эмоционально защищенным в различных взаимоотношениях на протяжении всей своей жизни. Качество привязанности помогает формировать внутреннюю модель поведения ребенка в отношении социального мира, предсказывая, насколько хорошо дети функционируют в своих отношениях с учителями и друзьями, а также их любознательность и мотивацию к решению проблем. Заключение: для человека привязанность важна с точки зрения безопасности и выживания. В то же время стиль привязанности может претерпевать изменения и адаптацию в той или иной степени в свете разного жизненного опыта.

Работа направлена на изучение связи ценностно-смысловых показателей с характеристиками возраста и планируемого профессионального долголетия магистрантов. Испытуемые: магистранты образовательной программы «Психология профессий особого риска» - 35 человек (из них 27 женщин), средний возраст 37,4 + 7,39 лет. Методы: «Иерархия личности», оценка личностной установки «эгоизм - альтруизм», опросник реальной структуры ценностных ориентаций личности; шкала «ожидаемый пенсионный возраст», диагностика биологического возраста, самооценка психологического возраста, регрессионный анализ. Результаты: выделено три возрастных показателя, характеризующих ожидаемое профессиональное долголетие и связанные с ними комплексы ценностно-смысловых характеристик. 1) Ожидаемый пенсионный возраст, характеризует продолжительность планируемого трудового периода, его увеличивает комплекс ценностей: «отдых со смыслом», включающий в себя ценности отдыха, интересного времяпрепровождения, уважения и признания со стороны окружающих, экзистенциальной сферы. 2) Индекс биологического старения, его понижает комплекс ценностей «здоровый альтруизм», включающий ценности: здоровье, альтруизм, материальное благосостояние. 3) Индекс психологического старения, его понижает комплекс ценностей «свободное время», включающий в себя ценности общения, свободного времени, и с противоположной направленностью ценность семейной сферы и социальной активности. Вывод: ожидаемое профессиональное долголетие магистрантов, обучающихся по образовательной программе «Психология профессий особого риска» связано с их ценностно смысловыми ориентациями.

В статье изучаются особенности профессионального выгорания и увлеченности работой у педагогов из двух регионов: региона с бессрочным высоким (желтым) уровнем террористической опасности и обычного региона. Испытуемые: 29 человек. 1 группа: 10 человек — педагогов школы из региона с террористической угрозой, 20 % мужчины, 80% женщины, средний возраст: 49,5 лет. 2 группа; 19 человек из региона с отсутствием террористической угрозы, 16% мужчины, 84%- женщины, средний возраст: 41,2 года. Методы: Опросник «Утрехтская шкала увлеченности работой» в адаптации Д. А. Кутузовой, Опросник выгорания Маслач в российской адаптации, U-критерия Манна-Уитни для несопряженных групп. Результаты: желтый уровень террористической опасности в регионе оказывает влияние на работу образовательных организаций (часть занятий проходят дистантно, увеличивается нагрузка, связанная с обеспечением безопасности учебного заведения). Однако различий по показателям увлеченности работой (энтузиазма, энергичности, вовлеченности) между педагогами разных регионов обнаружено не было. Различия по общему профессиональному выгоранию и показателям эмоционального истощения и деперсонализации также отсутствуют. Редукция профессиональных достижений у педагогов из региона с террористической опасностью достоверно ниже. Выводы: террористическая опасность, действующая в течение полугода, не оказывает непосредственного влияния на профессиональное выгорание и увлеченность работой педагогов региона. Возможно, она соответствует первой стадии развития стресса (тревоги), когда происходит мобилизации внутренних ресурсов. Педагогам необходима психологическая поддержка, чтобы предотвратить развитие более глубоких стадий стресса.