SCI Библиотека

Контекст и актуальность. Сексуальное домогательство в Интернете по-прежнему представляет угрозу для детей и подростков. Его провоцируют не только преступные намерения посягателей, но и неосторожная онлайн-активность самих несовершеннолетних.

Цель. Важно выявить и описать характеристики виктимного поведения в зависимости от возраста и половой принадлежности его субъектов, разобраться, кто наиболее уязвим в отношении сексуального злоупотребления в Сети.

Гипотеза. В каждом возрастном периоде у мальчиков и девочек имеются специфичные особенности реагирования на ситуацию кибергруминга.

Методы и материалы. Проведен контент-анализ интернет-переписок между 105 посягателями и 205 мальчиками и девочками от 8 до 16 лет.

Результаты. Раскрыта динамика взаимодействия коммуникантов с акцентом на готовность к нему несовершеннолетних. Установлена преимущественная уязвимость детей и подростков для домогательства (почти 70% выборки). Составлен портрет виктимности представителей трех возрастных групп с учетом их пола. Наибольшую доверчивость и непонимание сути манипуляций демонстрируют дети 8—10 лет, вовлеченность в обсуждение сексуальных тем и секстинг — девочки 11—13 лет, а ориентацию на перенос общения в офлайн-среду — мальчики 14—16 лет.

Выводы. Предлагается учитывать выявленные характеристики виктимности в практической деятельности.

Вспыхнувшая в октябре 2024 г. война между Израилем и «Исламским движением сопротивления» (ХАМАС) в палестинском секторе Газа вызвала широкий резонанс далеко за пределами Ближнего Востока. Одним из отголосков конфликта стал рост угроз, связанных с террористическими и экстремистскими проявлениями в странах Европы. В частности, был зафиксирован значительный рост ксенофобских (прежде всего, антисемитских и исламофобских) проявлений; представители специальных служб европейских государств заявляли о возможности террористических атак, спровоцированных событиями в Газе. События в секторе Газа стали как индикатором общественных настроений в Европе, далеких от идей всеобщей толерантности, пропагандируемых европейским истеблишментом, так и катализатором межобщинных противоречий. В каком-то смысле то «послание», которое несут в себе теракты для европейских стран, также может служить своеобразным напоминанием для их обществ о конфликтах, прежде всего, на Ближнем Востоке. В этом контексте бросаются в глаза различия в подходах стран Европы к конфликтам на Украине и в секторе Газа. Если в первом случае руководство почти всех европейских государств заняло бескомпромиссную антироссийскую позицию, включая не только санкции против РФ, но и бойкот всего русского, то во втором случае, наблюдается двойственный подход к жестким действиям Израиля, которые привели и ведут к массовым жертвам среди гражданского палестинского населения. Ритуальные призывы из Европы к Израилю сократить ущерб для мирного населения нередко сочетаются с открытой поддержкой Израиля - словом и делом - в его противостоянии с ХАМАС. В статье исследуются потенциальные и реальные угрозы, связанные с активностью террористов в Европе в этом контексте. С точки зрения террористической угрозы для Европы, проводятся параллели между ситуацией, связанной с израильско-палестинским конфликтом, и событиями последних десятилетий в других регионах мира (в частности, вторжением в Ирак, антитеррористической операцией в Афганистане, войной в Сирии). При этом отмечаются различия между конфликтами, в которые непосредственно были или остаются вовлечены европейские страны, и войной в Газе, в которую Европа напрямую не вовлечена. На основе исследования террористических проявлений со стороны различных акторов, как внутренних, так и внешних для Европы, сделан вывод о том, что из них основную угрозу для европейских стран представляют собой саморадикализовавшиеся экстремисты-одиночки.

Контекст и актуальность. Психологическая устойчивость является одним из наиболее важных личностных качеств, обеспечивающих успешность выполнения служебных задач. При этом в психологической службе уголовно-исполнительной системы пока до конца не решен вопрос о диагностическом инструментарии, позволяющем оперативно получать достоверные данные о психологической устойчивости сотрудников. Теоретической основой исследования послужила модель П. Бартоне, согласно которой психологическая устойчивость представляет собой интегративную характеристику личности и включает три компонента: вовлеченность, контроль, вызов (риск).

Цель. Проверить надежность и валидность русскоязычной версии Шкалы диспозиционной устойчивости (DRS-15), а также выявить взаимосвязи между диспозиционной психологической устойчивостью и нервно-психической устойчивостью (показателем психического здоровья и стрессоустойчивости). Гипотеза. Опросник DRS-15 имеет трехфакторную структуру (шкалы «вовлеченность», «контроль», «вызов»); показатели диспозиционной психологической устойчивости выступают предикторами нервно-психической устойчивости сотрудников УИС. Методы и материалы. В исследовании приняли участие 786 сотрудников УИС от 20 до 55 лет (33 ± 7). Использовались методики «Шкала диспозиционной устойчивости» (DRS-15) (П. Бартоне, русскоязычная версия П. А. Кислякова и Е. А. Шмелевой), «Тест жизнестойкости» (С. Мадди, сокращенная русскоязычная версия Е. Н. Осина, Е. И. Рассказовой), «Прогноз-2» (В. Ю. Рыбникова).

Результаты. Психометрические характеристики русскоязычной версии опросника DRS-15 подтвердили его трехфакторную структуру, надежность, согласованность и валидность. На основе полученных данных представлена характеристика диспозиционной устойчивости сотрудников уголовно-исполнительной системы по показателям чувства вовлеченности в события повседневной жизни и профессиональной деятельности, чувства контроля и открытости к изменениям, жизненным вызовам. Показано, что диспозиционная (психологическая) устойчивость выступает предиктором стрессоустойчивости и превентивным фактором нервных срывов.

Выводы. Методика может служить диагностическим инструментом в работе психологов с сотрудниками отделов специального назначения и управлений (отделов) по конвоированию территориальных органов ФСИН России, а также применяться в других силовых структурах.

В статье рассматривается процесс эволюции терроризма в мусульманских регионах Юго-Восточной Азии (ЮВА). Его активизация связана с вовлечением местных радикалов в международные террористические сети, что приводит к изменению террористического ландшафта в Юго-Восточной Азии, с сопутствующим ростом насилия и экстремизма. Это отвечает запросу части мусульманской общины на создание исламского халифата в регионе, управляемого по законам шариата. В статье анализируются причины превращения ЮВА в один из эпицентров международного терроризма, что влечет за собой ответные контртеррористические действия, повлиявшие на изменение стратегии и тактики террористических группировок. Их трансформация исследуется на примере крупнейших террористических структур «Джемаа Исламия» и «Джамаат Аншаруд Дауля». Выявлено, что на современном этапе наблюдается определенная фрагментация и автономизация террористических организаций. Хотя это снижает угрозу совершения крупных терактов, исключать эту вероятность нельзя в условиях продолжающегося процесса радикализации и религиозной индоктринации части мусульманской общины, сохраняющей уверенность в использовании насилия в качестве средства создания исламского государства в ЮВА. Рассматриваются факторы, способствующие распространению этого идеологического нарратива у части мусульманской общины, включая особую роль интернета и социальных связей в ее саморадикализации. Наиболее уязвимой группой является молодежь. Решение о самороспуске «Джемаа Исламия» является критическим моментом в борьбе с терроризмом в Юго-Восточной Азии. Несмотря на это, сделан вывод о том, что в условиях, когда основные социально-экономические и политические причины радикализации части мусульман не устранены, угроза терактов в регионе сохраняется на достаточно высоком уровне.

В фокусе нашего внимания в настоящей работе находится обсуждение совладающего поведения осужденных и рассмотрение потенциала применения положений теории социальной идентичности к пониманию данного феномена. Совладающее поведение — многомерный феномен, который можно определить как осознанное поведение, направленное на активное взаимодействие со стрессовой или трудной жизненной ситуацией, то есть ее изменение (когда она поддается контролю) или приспособление к ней (в случае, когда ситуация не поддается контролю). Под социальной идентичностью мы понимаем знание индивидом своей принадлежности к определенным социальным группам вместе с некоторой эмоциональной и ценностной значимостью для него этого группового членства. Рассмотрев основные зарубежные и отечественные подходы к пониманию совладающего поведения, а также некоторые положения теории социальной идентичности, можно сделать ключевой вывод о том, что важно рассмотреть совладающее поведение осужденных не только на индивидуальном, но и на социальном уровне. Главным тезисом, обсуждаемым в рамках данной теоретико-аналитической работы, является идея о том, что содержание копингов в трудной жизненной ситуации, в том числе, определяется направленностью социальных групп, в которые включен человек. В связи с тем, такие группы могут иметь антисоциальную направленность. Особенно актуальным становится исследование характеристик социальных идентичностей человека и степени идентификации с той или иной группой, поскольку, в логике подхода социальной идентичности, поведение человека, являющегося членом группы с антисоциальной (криминальной) направленностью, устойчиво регулируется нормами такой группы.

В год празднования священной для каждого истинного гражданина нашей страны даты - 80-летия Победы над фашизмом, которая становится особенно значимой в свете происходящих сегодня в мире событий, когда возрождаются из небытия нацистско-бандеровские приверженцы, когда коллективный Запад пытается пересмотреть итоги второй мировой войны, принизив в ней роль нашей армии и народа и присвоив себе Победу, особо важным является акцент на правдивом и точном донесении исторической памяти о событиях тех лет, глубоко патриотичном акценте на их осмыслении и оценке. Важнейшее место в этом процесс естественно будет отдано массовым театрализованным действиям - праздникам, представлениям, концертам, обрядам и ритуалам. Причиной этого является тот факт, что художественно-педагогические возможности театрализации как творческого метода, в котором оживают эмоции и мысли, превращают его в завораживающее действо, синтезируя драматургическую организацию материала - литературу, музыку, танец, кино, живопись и другие виды искусств, наполняя его художественной выразительностью, с организацией аудитории - коллективными действиями, вербальными, игровыми, церемониальными. В таких действах важен не только выстроенный по законам драматургии сюжет, но и атмосфера, создаваемая при помощи костюмов, гримёрных и постижёрных средств, декораций, бутафории, реквизита, света, звука, спецэффектов. Всё это позволяет переносить в рамках театрализованного действия зрительскую аудиторию в мир воссоздаваемых конкретных исторических событий, заставляя не только сопереживать им, но и делая зрителей соучастником этих событий через иммерсивное взаимодействие с происходящим, привнося в обыденность элементы художественности.

Целью работы выступает освещение проблемных вопросов административно-правового и административно-процессуального статуса лиц с психическими расстройствами. Практика применения норм административного и административно-процессуального права в отношении психически больных лиц заставляет внести уточнения в теоретическую и практическую оценку их статуса.

Задачи работы включают в себя иллюстрацию правоприменительной практики и выявление теоретических лакун в вопросах административно-правового и административно-процессуального статуса лиц с психическими расстройствами.

Различные типы прав и обязанностей, свойственные субъектам административных и административно-процессуальных правоотношений заставляют говорить о том, что не всегда материально-правовые ограничения влекут за собой административно-процессуальные ограничения для лиц с психическими расстройствами.

Доказывается, что медицинское законодательство в части определения оснований наличия у лица психического расстройства требует корректив.

В результате продолжающихся процессов глобализации крупные города становятся все более притягательными для мигрантов и, как следствие, более полиэтничными по составу населения. Это делает все более актуальным изучение вопросов межнациональных отношений в условиях мегаполисов. Целью работы является рассмотрение особенностей пространственной локализации десяти национальных групп населения Санкт-Петербурга: украинцев, белорусов, татар, евреев, грузин, армян, азербайджанцев, узбеков, таджиков, молдаван. Посредством коэффициента этнической концентрации рассматривается территориальная неоднородность расселения крупнейших этнических диаспор города на предмет наличия избирательности в выборе места жительства. Главным источником сведений о национальном составе являются данные Всероссийских переписей населения. Для большинства национальных меньшинств присуще в целом равномерное расселение по территории города, но для еврейской и грузинской общин характерна повышенная концентрация в центральных районах Санкт-Петербурга. При этом миграционные ограничения, введенные в связи с пандемией COVID-19, не только снизили численность узбекской и таджикской диаспор, в значительной степени нормализовав их половозрастную структуру, но и способствовали более равномерному расселению представителей данных этнических групп по территории города. В настоящее время для большинства рассматриваемых этнических групп населения Санкт-Петербурга отсутствует пространственная зависимость между этнической концентрацией и уровнем социального благополучия.

Цель статьи - выявить основные педагогические условия развития практико-ориентированных компетенций бакалавров - будущих специалистов художественно-творческого профиля различных специализаций. В статье анализируются взгляды отечественных исследователей на содержание понятий «компетенции», «компетентность», «педагогические условия»; определены ключевые практико-ориентированные компетенции бакалавров - будущих специалистов художественно-творческого профиля различных специализаций; выявлены основные педагогические условия развития практико-ориентированных компетенций у будущих специалистов художественно-творческого профиля различных специализаций в области дизайна, рекламы, издательского дела и др.; в выявленных в процессе эксперимента условиях раскрывается творческий потенциал бакалавров, способствующий формированию у них таких личностных качеств как мобильность, предприимчивость, конкурентоспособность на рынке труда, готовность к профессиональной деятельности и ответственность за ее результат.

Несмотря на широкое распространение цифровых технологий и их потенциал для снижения традиционных барьеров в бизнесе и коммуникации, существует значительное неравенство в доступе к инструментам цифрового маркетинга и выгодам от их использования среди жителей и предприятий Латвии. Целью данной статьи является анализ неравенства среди жителей и предприятий на латвийском интернет-рынке цифрового маркетинга. Концептуальную основу исследования составляют модель принятия технологии, теория цифрового разрыва и основанный на теории социальных полей ресурсный подход в стратификационных исследованиях. Для динамического анализа статистических данных используется метод оценки кон(ди)вергенции показателей включенности различных социально-демографических и географических групп жителей и предприятий Латвии в интернет-рынок цифрового маркетинга. Эмпирической основой данного исследования являются данные латвийской статистики за 2013-2022 гг. (по некоторым показателям - 2023 г.). Результаты исследования показывают, что развитие цифрового маркетинга в Латвии происходит очень быстро, но при этом потенциал для развития все еще остается очень большим, поскольку при 90 %-ном удельном весе жителей Латвии, регулярно (хотя бы раз в неделю) использующих интернет, более 30 % латвийцев пока что ни разу не сделали покупку или заказ в интернете. Развитие цифрового маркетинга в Латвии снижает социально-демографическое и географическое неравенство среди жителей и предприятий на цифровом рынке по отношению к «цифровому неравенству входа» (доступа к интернет-рынку), но по отношению к «цифровому неравенству выхода» (отдачи от этого доступа) выравнивающие возможности цифрового маркетинга в Латвии (особенно в ее регионах) ограничены спецификой функционирования экономики, основанной на социальном капитале, в которой практически не работают модели и теории, разработанные для экономики инноваций. Новизну данного исследования составляет комплексный анализ общего фона и динамики развития латвийского интернет-рынка цифрового маркетинга в контексте цифрового неравенства среди жителей и предприятий.