SCI Библиотека

Введение. В статье проанализированы работы русских народников, в которых содержится социально-философское решение проблемы нравственной автономии личности.

Теоретический анализ. Социально-философский идеал народнической мысли был тесно связан с теорией организации справедливого общества на основе паттерна социальной солидарности, подразумевающего социально ответственное поведение граждан, уважающих чужие права и действующих в интересах освобождения человека. Достижение личностью автономии возможно с помощью различных способов освобождения: посредством трудовой активности и практики кооперации, общественно-политической активности в направлении реализации общественного идеала осознанной солидарности. Нравственная автономия личности, таким образом, не подразумевает морального нигилизма, а, напротив, направлена на поиск компромисса между частными и общественными интересами. Теоретики народничества развивают тезис «разумного эгоизма» Н. Г. Чернышевского, согласно которому интеллектуально и нравственно осмысленное индивидуалистическое (автономное) поведение может соответствовать коллективным интересам. Нравственная автономия личности, по мысли большинства народников, не отрицает возможности социально ответственного поведения.

Заключение. Народническая мысль становится своего рода контрапунктом развития освободительной общественной мысли в России, трансформируя идеальный тип носителя освободительных идей: нравственно автономный нигилист превращается в социально ответственного народника.

Введение. Проблема анализа современного художественного пространства имеет свою эволюцию, ее генезис сводится к пониманию различного рода трансформаций по отношению к традиционному искусству как форме творческого восприятия действительности, в основе которой лежат духовные ценности. В результате эволюции творческого процесса большая часть современных арт-практик, особенно концептуальных, «изгоняют» антропологическое и эстетическое начала из искусства. Чтобы понять почему происходят такие процессы в художественно-эстетической действительности, анализируется проблема антропологической и эстетической трансформации современного искусства, основные тенденции и место человека в современном художественном процессе. Методология и источники. Автор использует, во-первых, герменевтическую методологию анализа художественных текстов и смысловых установок; во-вторых, комплекс художественно-эстетических и искусствоведческих методов, направленных на выявление и обобщение материалов, посвященных конкретным произведениям искусства и, в-третьих, философско-антропологическую методологию, анализирующую общекультурную ситуацию постмодерна и места в нем человека. Результаты и обсуждение. В результате обсуждений выявлено, что характерными особенностями современных художественных элитарно-концептуальных практик периода постмодерна являются: плюрализм и отказ от любых канонов; откровенное цитирование и заимствование; концептуализация любых жестов художника; множественность интерпретаций; многоуровневость восприятия; отказ от изобразительности; эксперимент с новыми формами; создание иллюзии «игры в реальность»; ирония, пастиш, черный юмор и эпатажность; наконец, «смерть автора» и утрата своего «Я». Заключение. В современной культуре концептуализм становится некой артикулируемой формой выражения художественного сознания постмодерна. Как только искусство выходит из своих границ, оно полностью трансформирует свои онтологические основания - исчезает его антропологический стержень и происходит «смерть автора». Продуктами концептуального творчества становятся некие симулякры языка, стиля или символики, имитирующие ранее существовавшие человеческие смысло-ценности. Такое искусство неантизирует человека с традиционной системой ценностей, извращает смысл самого творчества, трансформирует эстетические и антропологические установки творческого процесса.

В статье рассматривается концепт «ризома» Ж. Делеза и Ф. Гваттари. Автор очерчивает проблему «древовидной структуры», реакцией на которую стала «ризома», осуществляет диалектический анализ «дерева» и «ризомы». Автором прослеживаются истоки «ризомы» в мысли французских философов, последовательно анализируются и комментируются выделенные ими принципы работы «ризомы». Затем «ризома» из онтологической области переносится в область литературную и иллюстрируется на примере романа «Страх и ненависть в Лас-Вегасе» Хантера С. Томпсона. Отдельное внимание уделяется перспективам понятия субъекта в контексте ризоматичности.

Статья представляет собой философско-критическое размышление, возникшее после прочитанной лекции для международной общественности1. Автором обнаружена антропологическая и социокультурная «перекличка» Китая, России, Европы в философской герменевтике искусства. Цель исследования - показать, что в межкультурном значении знак выступает универсальная способность к символизации, символическим отношениям, культурным явлениям в искусстве. Сделан вывод, что символическая философия искусства указывает на эстетическое бессознательное качество человеческого разума и способность обусловливать межкультурные взаимодействия на основе антропологической всеобщей символизации, которая может одновременно вести и к объединению, и к разобщению людей в диалоге культуры современного многополярного мира. Автор следует антропосоциоэкологическому подходу и аксиологической методологии, прогнозирующей ценностное взаимодействие в системе: человек-социум-жизнь-природа. В проведении раскрыты понятия, связанные с символизацией и философией искусства, выделено «эстетическое бессознательное», связанное с философской теорией символизма. В основной части изложен краткий исторический экскурс в философию и эстетику символизма, антропологическую основу символической философии искусства и в качестве примера рассматриваются символические формы в китайском, российском, европейском поэтическом искусстве. Символическая философия искусства имеет глубокие философские традиции от древних времен. Характеризуя философско-антропологические и социокультурные основы символической философии искусства, автор ссылается на представления семантического искусства и символической эстетики при более подробном рассмотрении символической философии искусства в российской, современной, поэзии. В заключении высказана мысль о необходимости расширения работы по исследованию символической философии искусства как фактора межкультурного взаимодействия в диалоге культур. Символическая философия на основе поэтического искусства в данной статье затрагивает музыкальную символизацию и предполагает другие виды легкой деятельности.

В статье рассматриваются проблемные соотношения символических конструкций бытия и рефлексии философско-эстетического сознания. Исследованы роль и значимость символических построений, приобретающих онтологические характеристики в познании и социализации. Актуализирована онтологика символического, оказывающая существенное влияние на социальную онтологию и понимание бытия в целом. Это особенно значимо для современности, где эстетическое отношение к жизни, всегда связанное с чувственным переживанием и познанием, активно задействовано в манифестациях аффектированной социальной чувственности. На этом фоне происходит онтологизация символического, предстающая в текстоцентризме современности — позиционированная в совокупности текстов, она рассматривается как глобальное произведение, где одновременно актуализированы эффекты произведенности и извода.

Эти эффекты предстают нагляднее всего в модусах символической «спектакулярности» (Ги Дебор): реальное поглощено моделью, онтология спроецирована в дискурсивные «практики признания истины». Феномены символического предписывают порядок познания и поступания: «знаковый характер» действий смещается в сторону понимания их как символически выраженной материальности. Вследствие этого в центре внимания оказываются физиологические, аффективные, энергетические и моторные реакции — в целом порождаемый ими совокупный чувственный опыт.

В сфере социальной онтологии это значит в конечном счете, что акт отправления власти предстает в форме перформанса.

Эстетика текстуальности словно бы предписывает объектной и человеческой размерности порядок социальных отношений — задает актуальный ход понимания. Символическое создает представления об объектности, которая пребывает между символическим «самим по себе» и его действиями в области прагматики («театральность») — создается новый обширный объект социальности. Энергия этой стяженности создает и новые отношения с бытием символического «самого по себе» — с тем, как оно воспроизводится, и теми проекциями, которые возникают в социальных отношениях. В статье отмечена значимость открытий представителей отечественной гуманитарной науки и плодотворность методологических идей славянского структурализма, где глубоко исследована соотнесенность произведений-объектов в их автономной структурности с социальными отношениями и эпистемологическими стратегиями гуманитарного знания.

Развитие интеллектуальных систем сделало популярным одно из современных направлений неклассической эстетики: алгоритмическую эстетику. Алгоритмизация приводит к формированию новых ценностей в алгоритмической культуре. Математические измерения, заложенные в алгоритмы, пытаются найти индивидуальные особенности эстетических ценностей человека. Алгоритмы, созданные для конкретных индивидуальных задач, собирают большое количество данных и выводят общезначимые ценности, которые начинают формировать контент, например сериалы, музыку, образовательные курсы. Отличие влияния алгоритмов на культуру от общечеловеческой предзаданности в том, что они не обладают ограниченностью. Такие программные алгоритмы воспринимаются уже объективно и обладают своей эстетической ценностью. В статье исследуется то, как в алгоритмической эстетике происходит трансформация эстетических ценностей. Такие ценности имеют алгоритмический характер и связаны не только с художественными ценностями, но также создают новые эстетические
ценности. В алгоритмической эстетике можно выделить следующие эстетические ценности: красота (соразмерность, целостность и гармония), эстетизация цифрового кода, галлюцинация в цифровом коде, самодизайн, аффект, алгоритмическая интерактивность, алгоритмическое зрелище. Такое преобразование также связано с переходом от эмоциональной оценки прекрасного к интеллектуальной алгоритмической интерактивности и зрелищности.

Представлен результат исследования воздействия концепции аналитического искусства на практики киномонтажа и формы преподнесения исторического нарратива. Из данной постановки задачи следует избрание предмета исследования, который должен быть отнесен, во-первых, к периоду доминирования указанной концепции, во-вторых, к творчеству художника, одновременно являющегося кинематографистом и писателем. По обозначенным причинам в статье впервые представлен анализ использования в 30-х годах ХХ века техники монтажа как художественного метода в творчестве художника, кинематографиста и писателя Павла Зальцмана (1912-1985). В то время идея монтажа, как это выявлено в статье, стала своеобразной культурной «константой», а базовый принцип монтажа относили не только к кинематографу, но и к поэзии, прозе и живописи. Именно у П. Я. Зальцмана можно видеть главную черту монтажной эстетики - разделение текста не на главы, акты или явления, а на фрагменты и эпизоды, выявляющие монтажную оптику автора. Как результат монтаж в текстах П. Я. Зальцмана так же, как и в кино, воссоздает художественную субъективность - возможность воспринимать реальность глазами героя. В эстетике романов можно проследить как монтаж планов (монтаж изображений), так и монтаж эпизодов (действий), что формирует полифонический роман как кинодискурс. Выяснено, что в литературных произведениях П. Я. Зальцмана идея постутопического модернизма - изображение истории и / или современности в личном и социальном опыте как серии болезненных разрывов - представлена как основной нарратив. Доказывается, что ставшие известными в наше время тексты П. Я. Зальцмана порождены самим временем и реализуют художественные принципы раннего авангарда. Формы взаимодействия вербального, интермедиального, кинематографического и визуального подводят в случае с текстами П. Я. Зальцмана, как это доказывается в статье, к созданию в сознании читателя преобразующего действительность дискурса. Обосновано, что ретроспективное исследование творчества Павла Зальцмана продуктивно с позиций нашего времени тем отстраненно-объективным взглядом на происходящее, который в технике киномонтажа обозначил автор ХХ века, и самой оригинальной формой преподнесения исторического нарратива, перекликающегося с нашим временем.

Трактат Цзи Чэна «Устроение садов» (Юанье 园冶) – единственное в своем роде сочинение, целиком посвященное различным аспектам ландшафтного дизайна в традиционном Китае, включающим как общую теорию садово-паркового искусства, так и технологию строительства. В данной статье предпринимается попытка проанализировать текст трактата с позиции соотношения этих аспектов, условно обозначаемых нами как «эстетика» и «прагматика» садово-паркового искусства. В поисках объяснения столь высокой «гетерогенности» текста мы выясняем литературные истоки трактата, изучаем биографию его автора с точки зрения его причастности к теории и практике ландшафтного дизайна, анализируем структуру и содержание памятника, кратко описываем стилистику текста, таким образом приходя к выводу, что «Устроение садов» изначально задумано как практическое руководство, но в процессе работы над текстом было дополнено главами по теории, эстетике и философии садово-паркового искусства, что и определило особое место трактата в китайской традиции.

В статье рассматривается зависимость тактики ортодонтического лечения от обусловленности зубочелюстно-лицевой аномалии. Так, при наличии одинаково звучащих диагнозов и даже схожих степеней выраженности признаков зубочелюстно-лицевых аномалий рекомендованные планы лечения могут существенно отличаться. В ряде случаев
дистальное соотношение зубных рядов у пациентов с завершенным ростом может быть скорректировано при помощи аппарата Гербста, в случаях резорбции суставной головки нижней челюсти и сопутствующей асимметрии лица предпочтительным может быть аппаратурно-хирургическое лечение.