SCI Библиотека

Введение. В статье рассматривается проблема кибербезопасности топливно-энергетического комплекса (ТЭК) России в условиях цифровой трансформации отрасли, обозначенной в Энергетической стратегии РФ до 2050 года. Обоснована актуальность темы в связи с ростом числа кибератак на критическую инфраструктуру и недостаточностью существующих нормативных механизмов.

Материалы и методы. Методологическую основу составляют сравнительно-правовой анализ, формально-юридический и системный подходы, с опорой на документы стратегического планирования РФ и международные нормативные акты (США, ЕС, КНР).

Результаты исследования. Выявлен пробел в российском законодательстве: отсутствие специального закона о кибербезопасности объектов ТЭК. Проанализированы положения действующих нормативных актов, установлено их фрагментарное и отрасле-нейтральное применение. Приведён анализ зарубежных моделей NERC CIP (США), директивы NIS 2 (ЕС) и законодательства КНР.

Обсуждение и заключение. Предложена концепция специального федерального закона о кибербезопасности объектов ТЭК, основанная на принципах превентивности, устойчивости, ответственности и отраслевой специфики. Сделан вывод о необходимости скорейшей законодательной регламентации в целях обеспечения энергетической безопасности России.

В статье анализируются особенности системы стратегического планирования и управления военными операциями в период нахождения у власти президентов США Р. Рейгана и Дж. Буша с целью выявления и реализации на практике подходов при моделировании современных политико-военных конфликтов. Особое внимание уделено идеям К. Уайнберегра и К. Пауэлла, заложившим основу концепции “стратегии выхода”, что может стать крепким фундаментом для прогнозирования, планирования и механизмов разрешения современных региональных и глобальных кризисных ситуаций, вооруженных конфликтов и войн в условиях, когда трансформация мирового порядка негативно отражается на устойчивости системы международной безопасности.

В статье исследуется эволюция образов Северного морского пути в современном российском официальном дискурсе. Проведенный контент-анализ ключевых документов стратегического планирования и выступлений первых лиц государства в 2008-2024 гг. демонстрирует устойчивый рост внимания к Северному морскому пути с 2012 г., которое стало особенно выраженным в 2020-х годах. Законодательное закрепление определения Северного морского пути в 2012 г. как «исторически сложившейся национальной транспортной коммуникации» в редакции Федерального закона № 132-ФЗ не привело к его унифицированному употреблению в официальном дискурсе. Напротив, начали складываться различные «образы Северного морского пути». Главная дилемма политики России в отношении Северного морского пути - «интернационализация vs. национализация» - в 2010-х гг. проявилась в официально-дискурсивной плоскости посредством двух конкурирующих образов. Первый из них - «национальная транспортная коммуникация России в Арктике» - практически идентичен законодательной дефиниции, хотя появился ранее, и фигурирует в документах стратегического планирования, касающихся Арктики и вопросов национальной безопасности. Второй - «(международный) транспортный (транзитный) коридор» - сформировался в 2018-2019 гг., и его появление хронологически совпало с резким скачком грузооборота по Северному морскому пути после ввода в эксплуатацию «Ямал СПГ» в конце 2017 года. Он появляется в документах преимущественно социально-экономической направленности, которые ориентированы на внутреннюю аудиторию - органы государственной власти. Несмотря на конкуренцию образов в российском официальном дискурсе, в целом наблюдается преемственность представлений о Северном морском пути. При этом по мере инфраструктурного развития Северного морского пути в них отражается его эволюция от транспортного маршрута внутрироссийского значения до конкурентного на мировом логистическом рынке.

Статья посвящена актуализированной в последние годы в России проблематике пространственного социально-экономического развития. Рассмотрен феномен широкого вхождения понятия «развитие» в лексикон российских политиков, исследователей и СМИ. Приведены авторитетные научные суждения о развитии как о процессе изменений объектов и явлений без обязательной позитивной коннотации этой дефиниции. На примере внешнего регулирования антропогенных пространственных систем показано, что развитие должно прежде всего способствовать устойчивости функционирования этих систем с учетом потенциала их самоорганизации (саморазвития) и эквифинальности. Изложены соображения о генетической связи понятия «пространственное развитие» с достижениями мировой научной мысли в сфере экономической географии. Рассмотрены особенности пространственного развития и регионального развития как предметов стратегического планирования. Изложены соображения о возможностях корректной оценки результатов Стратегии пространственного развития по количественному выражению достижения ее целей (целевым показателям). Акцентировано внимание на том, что эти результаты в части региональных диспропорций и расселения необходимо сравнивать по сопоставимым группам регионов и макрорегионов (северные, центральные и южные регионы европейской части России, регионы Сибири, регионы Дальнего Востока, регионы Арктической зоны, республики Северного Кавказа), а демографических процессов - по группам населения (дети, молодежь, трудоспособное население, пенсионеры, мигранты). Соответствующие целевым показателям конкретные изменения в размещении производительных сил целесообразно дополнять и верифицировать оценками населения на основе ежегодно проводимых социологических опросов.

В статье поднимаются проблемы стратегического развития в сфере управления промышленного производства в периоды существования СССР. В работе рассматриваются разные подходы стратегий развития промышленности в Советском государстве. Рассмотрена взаимосвязь мобилизационной, централизованной и децентрализованной концепции в стратегии развития промышленности в СССР. Кроме того, рассматриваются процессы развития промышленного производства, её ключевых отраслей. В статье также поднимается проблема неравномерности развития промышленности в СССР.

Введение: современная мировая политическая действительность с трудом поддается описанию и анализу. Общецивилизационный кризис характеризуется неспособностью государств к доверительному взаимодействию и партнерству, что, по сути, нивелирует усилия стран по стратегическому планированию, обнуляя концепции, стратегии и программы еще на этапе разработки. На первый план выходит поиск инструментария, способного транскрибировать мировые турбулентные процессы в приемлемые для дальнейшего анализа системы координат. На наш взгляд, таким аналитическим инструментом может послужить политическая картина мира, как высокоуровневый концепт, заключающий в себе базовые понятийно-ориентационные конструкции, которые описывают весь комплекс представлений государства о его месте и роли на мировой арене и векторах его развития в пространственно-временном разрезе. Сегодня мы становимся свидетелями демонстрации притязаний на значимость и борьбы за власть среди известных политических картин мира: западная картина мира, евразийская, европейская, коалиционные и китайские концепты (БРИКС, «Один пояс – один путь», ШОС, «Сообщество единой судьбы человечества» и др.). Яркий пример – концепция устойчивого развития, которая, будучи наднациональным стратегическим документом, проявляет себя как политическая картина мира. Несмотря на всеобщее принятие, она получила избирательную имплементацию в национальных стратегических нормах и остается примером научных споров об источниковом происхождении и принадлежности к западной модели мироустройства. Цель: проанализировать место, роль и функции политической картины мира в системе документов стратегического планирования в России (на примере концепции устойчивого развития). Методы: исторический анализ, сравнительные методы, контент-анализ. Результаты: структурными элементами политической картины мира являются базовые общецивилизационные и политические категории: культура, мораль и право, политический порядок, идеологии, нации, государства, история, языки и т. д. Концепция устойчивого развития обладает структурными категориями, сходными с концептом «политическая картина мира». Следует зафиксировать тенденцию политизации концепции устойчивого развития и ее противоречивый характер, который проявляется, с одной стороны, во всеобщем ее принятии мировым сообществом, а с другой – в зарождающемся дискурсе об источниковом происхождении и «опасном» соответствии ее структурных элементов компонентам, образующим национальные политические картины мира, и, как следствие, необходимости адаптации целей устойчивого развития к особенностям национальных политических картин мира. Выводы: система стратегического планирования и институты выработки стратегической политики России являются картиноформирующими институтами, а документы стратегического планирования содержат в себе структурные элементы, составляющие политическую картину мира. Концепция устойчивого развития в целом встроена в документы стратегического планирования России. Несмотря на расхождение по таким категориям, как вопросы войны и мира, безопасности, соблюдения суверенитета, развития в обществе идей справедливости, патриотизма и волонтерства, концепция устойчивого развития выглядит базовым ядром рассмотренных документов стратегического планирования и формирует существенную часть современной политической картины мира России.

в статье отмечается, что в отличие от неолиберальной гегемонистской политики и модернизации США и Запада, инициатива «Один пояс – один путь» выступает за свободный выбор странами собственного вектора развития в рамках взаимовыгодного сотрудничества, «зеленого» экологического сообщества и совместного использования результатов деятельности. В рамках активного расширения китайско-российского сотрудничества раскрывается идея стратегического совместного освоения Дальнего Востока, в частности – развитие сухопутного и морского Экономического пояса Нового Шелкового пути на северо-востоке Китая. Такая инициатива состоит из двух основных и вспомогательных узловых пункта с опорой на пять городов-ядер, соединяющая в себе пять стратегических проектов в один центр регионального развития. Подчеркивается, что цивилизованные страны и народы мира должны объединиться и совместными усилиями активно противостоять провокационному натиску и гегемонистскому доминированию США и Запада в экономической, политической и военной сферах, продолжать борьбу за подлинную многосторонность и построение Сообщества единой судьбы человечества, инициаторами которого являются страны Юга, такие как Китай и Россия.

В 2021 г. стал применяться новый инструмент развития городов – мастер-планы. Изначально их планировалось использовать для 25 городов Дальнего Востока, но со временем речь шла уже не просто о строительных планах, а о задании вектора долгосрочного развития территорий. В то время как генеральные планы характеризуются не - достаточной гибкостью и превращаются в формальные документы, предполагается, что разработка мастер-планов позволит снять эти проблемы, обеспечив баланс между интересами жителей, бизнеса, властей и инвесторов. Вместе с тем неопределенность со статусом и содержанием мастер-планов провоцирует различные коллизии, в частности, с градостроительными нормами и планами землепользования и застройки, т. к. мастер-план в настоящее время не интегрирован в иерархию градостроительной документации. Его преимущество, с одной стороны, в том, что порядок принятия этого инструмента развития слабо урегулирован регламентами, благодаря чему он сохраняет гибкость и комплексность. Но с другой стороны, неурегулированность мастер-плана нормами законодательства может привести к повышенной коррупциогенности его реализации. В нормативном обеспечении мастер-планов на сегодняшний день остается множество пробелов, влияющих на эффективность их практической реализации. В статье делается вывод о необходимости тщательной проработки нормативной базы во избежание коллизий мастер-планов с другими градостроительными документами и документами территориального и стратегического планирования, а также зарегулированности этого нового инструмента развития территорий.

Статья посвящена исследованию отдельных методов политического профайлинга как комплексного инструмента анализа поведения политических акторов в современных условиях. Рассматривается эволюция данного направления от классического психологического профилирования политических лидеров до современной междисциплинарной методологии, интегрирующей методы психологии, политологии и стратегического анализа. Анализируются ключевые компоненты политического профайлинга, включая различные методологические подходы, использование широкого спектра первичных данных и применение комплексных моделей анализа. Особое внимание уделяется перспективам развития политического профайлинга с учетом математического моделирования и рефлексивного подхода, сформулированного В. А. Лефевром. Обсуждаются методологические вызовы и этические дилеммы в применении данного инструментария, проблемы валидности используемых данных и их интерпретации. Затрагивается вопрос адаптации методов политического профайлинга для использования в других сферах жизнедеятельности человека. Исследование предпринимает попытку систематизации подходов к политическому профайлингу, обобщая отдельные существующие методы анализа и прогнозирования поведения политических субъектов.

Введение. В последнее время на официальной повестке полномочных органов, ответственных за формирование и реализацию государственной миграционной политики, вновь стали обсуждаться вопросы разработки и нормативного закрепления критериев отбора потенциальных иммигрантов в Российскую Федерацию. Речь идет о возможности внедрения в нашей стране по аналогии с отдельными зарубежными государствами балльной системы отбора мигрантов.

Цель исследования. Рассмотреть вопрос о целесообразности внедрения в отечественную иммиграционную практику аналога зарубежных балльных систем отбора потенциальных иммигрантов. Провести ретроспективный анализ документов стратегического планирования, а также нормативных правовых актов, определяющих требования к иностранным гражданам, желающим иммигрировать в Российскую Федерацию. Предложить авторскую модель балльной системы отбора потенциальных иммигрантов в Российскую Федерацию.

Выводы. В качестве перспективной модели реализации иммиграционной политики Российской Федерации предлагается рассматривать три программных направления: репатриация русскоязычного населения зарубежных государств в рамках Государственной программы по оказанию содействия добровольному переселению в Российскую Федерацию соотечественников, проживающих за рубежом; привлечение иностранных специалистов на основе конкурса по балльной системе в рамках государственной программы «Квалифицированная иммиграция в Российскую Федерацию»; привлечение иностранных трудящихся на основе трудовых контрактов в соответствии с потребностями региональных экономик Российской Федерации.