В статье дан аналитический обзор литературно-критических выступлений в еженедельнике «Гражданин» 1872 г. В ходе проведенной атрибуции выявлен вклад Н. Н. Страхова, П. К. Щебальского и Б. М. Маркевича в формирование литературной политики издания. Ряд их статей введен в научный оборот впервые. «Литературные письма» Н. Н. Страхова возобновили продолженное им в журнале «Заря» формирование почвеннического фундамента эстетической критики, начатое еще А. А. Григорьевым и Ф. М. Достоевским во «Времени» и «Эпохе». Хаос в современной критике, по Страхову, имел философские корни, а именно безудержную веру в прогресс, когда все новое представляется полной заменой старого. В своих статьях П. К. Щебальский развивал основы эстетического позитивизма М. Н. Каткова, поэтому с его стороны неизбежной была внутриредакционная полемика с «метафизиком» Страховым. Статьи Б. М. Маркевича, в свою очередь, были нацелены на преодоление вражды «передового» общества к «эстетизму». В целом усилиями указанных критиков «Гражданин», при всех внутрипартийных разногласиях, способствовал происходящему в 1860-1870-е гг. переходу русской эстетической критики из либерального лагеря в консервативный. Еженедельник оказался мишенью как для радикальной, так и для либеральной журналистики, и сплоченности отдела критики «Гражданина» 1872 г. в этой борьбе хватило только на полгода, однако уже на следующий год новый редактор, Ф. М. Достоевский, возобновил данный отдел и продолжил трансформацию эстетической критики в сторону консервативных начал. Выявленные обстоятельства не подтверждают сложившегося в науке представления о «коротком дне русского эстетизма». История эстетической критики XIX в. должна быть написана с учетом всех ее перипетий начиная от Карамзина и Жуковского до Вл. Соловьева и К. Леонтьева.
В книге показаны жизнь и деятельность великого древнегреческого философа Демокрита Абдерского (460—370 гг. до н. э.). Этот выдающийся представитель античного атомизма внес огромный вклад в формирование материалистической традиции, недаром В. И. Ленин назвал материалистическую линию в философии линией Демокрита. Демокрит показан как глубокий ученый и страстный искатель истины, давший в своем творчестве формулировку и определенное решение коренных философских проблем — о соотношении материи и движения, необходимости и случайности. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
В сборник «Эстетика и литературная критика» вошли литературно-критические и эстетические статьи и мемуарно-биографические очерки П. А. Вяземского (1792—1878), главы из его монографии о Фонвизине, фрагменты из записных книжек и писем. Наибольшее внимание уделяется соотношению литературы и общественной жизни, национальному своеобразию литературы и искусства, борьбе литературных направлений первой половины XIX века. Большая часть материалов в советское время переиздается впервые.
В статье идет речь о сакральной природе творчества, которое на протяжении многих веков соотносилось с божественной инстанцией (в отличие от ремесленного мастерства, доступного человеку). Теоретическая категория творчества рассматривается в диахронии ее осмысления и культивирования. Ключевая роль в истории художественного творчества принадлежит философской эстетике (А. Баумгартен, И. Кант, Ф. Шеллинг и др.), совершившей открытие творческой природы «высокого» искусства. На фундаменте этого открытия в сфере художественного письма сформировалась так называемая «классическая художественность», категорически отделяемая от легковесной беллетристики и иллюстративно-образной публицистики. Исторический кризис культурообразующей (начиная с эпохи Гёте и романтиков) эгоцентрической ментальности на рубеже XIX и XX вв. проявляется, в частности, и как разочарование в творческой виртуальности воображенных миров, как кризис эстетического творчества, вступающего в период девальвации и деградации. В статье указываются две ветви утраты творческого аспекта художественного письма: социалистический реализм и авангардизм, перерастающий в постмодернизм. Однако, если рассматривать творчество не как азартную игру в поисках удачи (бестселлера), но как одну из форм человеческого существования, одну из ноосфер личностной самореализации - наряду с трудом, познанием, нравственностью, - то следует признать, что творчество существовало в культуре задолго до его открытия эстетикой (в том числе дорефлективное творчество, продуктами которого явились первобытные мифы) и продолжает существовать в наше время, хотя и утратив корректное теоретическое осмысление.
В статье рассмотрены философские проблемы оценки качества произведений искусства в ракурсе феноменологии восприятия и гештальтпсихологии. Показано, что экспертные оценки эстетичности зачастую ориентированы на количественные показатели, эталоны и стандарты. Но эмерджентность системы свойств произведений искусства таится в глубинах человеческой психики, в феноменах восприятия. Статья может быть полезна философам и искусствоведам.
В данной статье с позиций социальной философии и биоэтики проанализирован профессиональный аспект овладения компетенциями будущим врачом-стоматологом. Авторами данной статьи представлены реальные случаи из практики лечения пациентов, так как, обучаясь, современная личность овладевает основными профессиональными навыками с учётом главной ценности - не пассивной (радость бытия), а прежде всего активной (долженствование реализовать своё единственное место). В статье раскрыты особенности стоматологической медицины, в частности модели взаимоотношения врача и пациента, а также подчёркнута роль инноваций в лечении пациентов и практикоориентированного подхода во время обучения студентов. С учётом современных тенденций развития современной личности сделан вывод о том, что необходимо развивать в ней причастно-поступающее сознание, опираясь на такие философские категории, как этика, эстетика и деонтология, так как именно такой вид сознания способствует совершенствованию будущего врача стоматологической клиники. Более того, сделан акцент на значимости в настоящее время именно совещательной (договорной) модели построения взаимоотношений врача и пациента, так как именно эта модель является самой разумной и раскрывает суть экзистенциально-ценностного характера формирования профессиональных навыков будущего врача-стоматолога.
Статья призвана познакомить с зарождением, формированием на протяжении веков многообразной столовой утвари, которая наряду с кулинарными пристрастиями японцев играла определяющую роль в трапезе. Приводятся сведения по истории гончарства в Японии, в частности столовой посуды. Не касаясь гастрономической составляющей, на первый план выносятся художественные особенности столовой утвари, ее декорирования, специфика подачи блюд. Использованные данные доказывают, что эстетический аспект застолья не менее важен, чем гастрономический. В процессе формообразования керамисты и мастера лаковой деревянной посуды шли, отталкиваясь от разумности, естественности, конструктивной логики, и в результате из их рук выходили произведения художественной значимости. Стекло, как правило, на японском столе отсутствует, если только не подают, например, устрицы на льду. Тогда уместна стеклянная посуда, благодаря которой достигается ощущение прохлады. Цель данного исследования - показать, что при сервировке стола четко соблюдаются конструктивные особенности посуды, сочетающейся с содержимым. Задача реализуется через демонстрацию различных геометрических форм посуды. Миниатюрные блюдечки, в том числе в виде ракушек, листочков, вееров идут под острые приправы, которые кладут в небольшом количестве. Для жареных и вареных блюд используются углубленные тарелки с загнутыми вверх краями. Еда сферической конфигурации подается на квадратной или шестигранной посуде, прямоугольной - на круглой. В работе использовалась система методов, позволившая конкретизировать детали: исторический, сравнительно-типологический, аналитический. Статья расширяет границы понимания того, что японская столовая посуда кроме утилитарного значения имеет большой художественный смысл. Доказывается, что целесообразность и красота - альфа и омега японской бытовой посуды.
В статье исследуются способы символизации женских образов, созданных М. М. Пришвиным в «Первом звене» романа «Кащеева цепь». Согласно нашей гипотезе, женские образы, характерные для первой части романа (матери Курымушки Алпатова Марии Ивановны и гостивших в их доме девушек Дунечки, Маши, Кати, Нади), возникают в процессе художественного синтеза реалистической, мифической и символической образности. Реалистическое изображение близких автору и герою женщин (бытовой и социальный контекст, усадебное мировосприятие, практический жизненный опыт, психологические мотивации, поведение, речь, интонации) представлены сквозь призму формирующегося сознания героя-ребенка. В его непосредственном восприятии и переживании женские персонажи и предметы, не утрачивая своей фактичности, превращаются в мифические образы с присущей им экзальтированной условностью. В свою очередь, мифические образы женщин соединяются с софийной мифопоэтической символикой «Вечной Женственности», эстетическая концепция которой была почерпнута в религиозно-философских исканиях Вл. Соловьева и творчестве поэтов-символистов. В соответствии с условием символизации, женские образы «Первого звена» объединяются в сказочно-символический образ «одной», «настоящей и единственной» Марьи Моревны, которая становится неизменной спутницей романных «превращений» главного героя из Курымушки Алпатова в маститого писателя Пришвина. Задачу объединения реалистических женских образов в единый символический образ Марьи Моревны выполняет автор-повествователь, который вбирает в себя все романные «лики» писателя и является смыслопорождающим центром повествования. Возведение Марьи Моревны в символический статус является для автора-повествователя не просто данью мифопоэтической традиции символистов, но и фундаментальным условием формирования его мировоззренческих и идейно-творческих установок.
Как замечательный литературный памятник армянского народа, в котором с исключительной силой и яркостью выражен свободолюбивый дух и героизм народа, армянский героический эпос «Давид Сасунский» пользовался большой популярностью во всем мире. Существует множество исследований, посвященных этому эпосу, но тема женщин в нем изучалась очень мало. В «Давиде Сасунском» искусно изображен ряд женских персонажей с выразительными и уникальными чертами характера, что очень редкое явление даже в истории эпоса всего мира. В данной статье рассматривается изучение эстетики женского тела в «Давиде Сасунском». В эпосе были созданы привлекательные женщины с необыкновенной внешней красотой, силой и мужеством, в которых отразились представления уходящего матрилинейного общества и женская эстетика, присущая армянскому народу того времени. Но эти прекрасные женщины всё-таки не могли считаться независимыми личностями, так как в эпосе их тело выступает в качестве трофея, материнской утробы, инструмента для удержания власти и продолжения рода. За таким героическим образом женщин, формирующимся при поверхностном прочтении произведения, скрывается трагическая судьба и угнетение патриархальным обществом. Но следует отметить, что эти женщины добровольно приняли «идентичность других», данную им мужчинами, и стремились реализовать мужские ожидания относительно этой идентичности. Результаты исследования показывают, что отрицание идентичности женщин как самостоятельных субъектов в тексте и принятие «идентичности других», присвоенной им мужчинами, является коллективным бессознательным, что придает еще более трагический оттенок женской судьбе. Данная статья является важным дополнением к исследованию женских персонажей в армянском эпосе.
В работе исследуются пути рецепции кантианства в философии русского символизма XX в. Акцент делается на философские системы В.С. Соловьева, А. Белого, Вяч.И. Иванова и П.А. Флоренского как наиболее целостно отражающие развитие гносеологических, эстетических и общетеоретических тенденций символистской школы, представителей которой объединяет схожесть критических позиций относительно учения И. Канта, что свидетельствует о гомогенности самой символистской философии в ее отношении к трансцендентальному идеализму. Кантианское влияние анализируется, во-первых, через раскрытие символистской философии культуры и влияния на нее марбургской школы неокантианства, во-вторых, путем выявления оснований мифоцентрической метафизики Серебряного века с присущей ему уникальной этической парадигмой, в-третьих, через разрешение проблемы антиномичности в теории культа как пространства религиозного творчества. Эксплицируется особенность этапов эволюции кантианского влияния на символизм от безоговорочного принятия концепций критики чистого разума и способности суждения до полного их отрицания и поиска возможности разрешения антиномичности через специфическую миссию социальной эстетики. Утверждается, что при сильном влиянии Канта на развитие символистской эстетики, сами символисты в ней ищут пути преодоления разрыва между миром ноуменов и явлений, отмечая в этом особую роль теургического творчества и концепции соборного сознания. Это дает возможность понимать философию символизма в качестве контраргументационной системы при постановке проблемы непостижимости ноуменального мира. Делается вывод, что символистская критика кантианства носит в целом религиозный и мистико-интуитивистский характер, обосновывающий возможность постижения ноуменального мира как принцип духовного делания.