SCI Библиотека

Жанр юбилейной литературной антологии не вполне осмыслен в литературоведении, поскольку не выяснено его отличие от юбилейного (поздравительного) сборника, который издается к юбилею какого-либо лица или организации и составляется из вновь написанных произведений сотрудников, учеников и почитателей. Юбилейная антология представляет собой дайджест, избранное, созданное в определенных временных или «учрежденческих» рамках, конечная цель ее - формирование литературного канона. Но в юбилейном сборнике объектом канонизации становится герой юбилея, а в юбилейной антологии объектом канонизации оказываются сами участники ее, при этом согласия их на включение в антологию никто не спрашивает, для живущего автора включение в такую антологию - самая высокая степень оценки.

Характерным примером юбилейной антологии является сборник «Русская муза», подготовленный П. Ф. Якубовичем (1904), который учел опыт своих предшественников (В. Д. Бонч-Бруевич, А. Н. Сальников, М. Л. Биншток, Ар. Сосницкий) и критически оценил его в рецензиях, опубликованных в журнале «Русское богатство». В собственном сборнике Якубович учел некоторые ошибки, за которые он критиковал составителей других юбилейных антологий (например, соотношение количества текстов и литературное значение автора), но некоторые другие он повторил, что было обусловлено его редакторской работой в журнале «Русское богатство», и это наглядно проявляется в случае с включением в «Русскую музу» стихотворений Г. П. Перловского.

В статье рассматриваются художественные особенности жанровой книги стихов в современной отечественной поэзии. На примере анализа поэтического сборника С. Завьялова «Оды и эподы» (1994) обозначаются основные тенденции развития жанровой книги как крупной поэтической формы. В ходе исследования обращается внимание на особенности авторских стратегий при создании жанровой книги, демонстрирующей авторское мировидение как целостную художественную систему. Авторы статьи приходят к выводу о том, что современная жанровая система тяготеет к размыванию канона, гибкости и неоднородности ее форм. Синтезируя жанровые черты оды, трагедии, драмы, С. Завьялов усиливает трагическое звучание основной поэтической идеи книги - боль за судьбу малых финно-угорских народностей, потерю национальной идентичности. В статье доказывается, что сюжетообразующими мотивами книги стихов «Оды и эподы» выступают мотивы смерти и разрушения, что подчеркивается ее сложной архитектоникой и жанровой реинкарнацией. Через визуальный распад текста («текст-руина»), смысловые пустоты, грамматические и синтаксические нарушения, древнюю архаику (античные, библейские, финно-угорские сюжеты и образы) поэт подчеркивает масштабы «национальной катастрофы».

Цель статьи - рассмотреть речевой акт «поздравление» в русском и персидском коммуникативном поведении. Актуальность. Поздравление представляет собой вежливое этикетное речевое действие, выражающее доброжелательность по отношению к адресату и содержащее благопожелания. Системными компонентами этого речевого действия являются перформативный глагол поздравления, указание причины поздравления и обращение. Факультативными компонентами этого речевого действия являются интенсификаторы и дополнительные субъекты, от имени которых произносится поздравление. Поздравления делятся на дружеские и официальные речевые действия. Результаты. Результаты показали, что структурные и семантические характеристики высказываний с выражением поздравления в русском и персидском коммуникативном поведении в целом совпадают. Выводы. Показано, что различие наблюдается в поздравлениях, относящихся к религиозным праздникам.

Данная статья посвящена лексико-стилистическому анализу рекламных текстов в официальном телеграм-канале Федерального агентства по делам молодежи («Росмолодежь»), в которых прослеживается философия Эриха Фромма. К категории рекламных текстов автор относит такие публикации, в которых содержится реклама проектов Росмолодежи и элементы социальной рекламы. Автор анализирует лексические и стилистические приемы, которые используют создатели текстов в социальной сети Telegram для воздействия на целевую аудиторию (молодежь России) через идеи «Иметь или Быть?». В результате исследования автором выделяются основные языковые особенности, которыми пользуются авторы текстов для привлечения внимания адресатов рекламного сообщения.

На материале произведений И. А. Бунина в статье анализируются темпоральные конструкции, в состав которых входят наименования праздников. Цель исследования - выявить структурно-семантические особенности обозначенных темпоральных единиц и их функционирование в бунинских текстах. В работе использован метод сплошной выборки языкового материала, который помогает получить наиболее объективные результаты исследования. Применены методы наблюдения, обобщения и интерпретации. В результате проведенного исследования выявлено количественное соотношение относительных темпоральных синтаксем и относительных темпоральных субстантивных оборотов с лексемами-наименованиями праздников. Статистические данные представлены в виде диаграмм. Доказано, что в анализируемых темпоральных конструкциях чаще используются первообразные предлоги, репрезентирующие предшествование или совпадение с обозначенным временем. Особенности употребления темпоральных конструкций с наименованиями праздников находят отражение в идиостиле И. А. Бунина.

Актуальность проведенного исследования обусловлена существенным практическим и теоретическим интересом к имплицитности, в частности к функционированию имплицитных обещаний в русском политическом дискурсе. В статье представлены результаты эксперимента, проведенного автором в 2023-2024 гг. с целью выявления лингвистических характеристик имплицитного политического обещания на русском языке, описания и оценки влияния полимодальности на восприятие промиссивного текстотипа аудиторией. Для достижения поставленной цели были использованы методы сплошной компьютерной выборки, анкетирования и критического дискурс-анализа, которые позволили выявить лексические маркеры реализации интенции обещания в имплицитном виде в русском политическом дискурсе, а также описать влияние полимодальности на перлокуцию обещания. Выборка исследования включала мини-тексты с ведущей промиссивной интенцией, отобранные за период с 1998 по 2024 год.

В статье рассматривается феномен женского оборотничества в русском фольклоре и русскоязычной литературе. Образ женщины-оборотня в русском фольклоре делится на три категории: 1. Чудесные жены; 2. Заколдованные возлюбленные; 3. Подмененная жена или невеста. Анализируется образ женщины-оборотня в сказках, выявляется функциональное многообразие. Исследуется мифологическое происхождение образа, связанное с представлением об «иномирии» и с антропоморфным восприятием мира. В русском фольклоре женщина-оборотень предстает либо в образе жертвы, которая по своей природе является человеком, либо у нее утверждается функция спасения и совершенствования окружающего мира. Превращение в различных животных - это не только выражение тотемизма древнерусских предков, но и скрытое проявление иномирия. В то же время женщина-оборотень - спутница главного героя-мужчины, ключ к другому миру и испытание для его брака. Двойная природа женщины в русских сказках в итоге преодолевается, женщина окончательно входит в мир героя. В дальнейшем письменная литература преобразует мировоззренческий аспект в метафору, характеризующую сложность и неоднозначность женского поведения. Вновь актуализирует представления об оборотнях-ведьмах Н. В. Гоголь, в советской литературе феномен оборотничества возникнет в творчестве П. П. Бажова, а в современной - в романах Виктора Пелевина. Женщины-оборотни в современной литературе часто изображаются как персонажи со сложными эмоциями и внутренними конфликтами, как необычные существа, но с человеческой сутью и эмоциями, либо обретают их в процессе общения. Связь между оборотничеством и потусторонним миром сохранялась всегда.

Статья содержит лингвистический анализ лексем Ἱερουσαλήμ, παράδεισος и ἄνω, репрезентирующих образ Небесного Иерусалима. Материалом для анализа является текст первого славянского перевода Лествицы Иоанна Синайского, сохранившийся в древнейшей русской рукописи памятника. Выявлены представления автора книги об идеальном городе - конечной цели каждого христианина. Отмечено, что этот образ определил развитие иконографической схемы “Видение Лествицы преп. Иоанном Лествичником”. Обозначены случаи нетипичных переводов, писцовые ошибки и чтения, характеризующие предполагаемый византийский оригинал преславского перевода Лествицы. Акцентировано внимание на мастерстве автора первого славянского перевода Лествицы и на неопытности писца первой дошедшей рукописи этого перевода, что подтверждает справедливость лингвотекстологического метода Л. П. Жуковской, сущность которого заключается в необходимости привлечения к анализу максимально возможного количества источников. Обнаружены лексемы, не зафиксированные в словарях древнегреческого языка (2) и в словарях старославянского и древнерусского языков (4).

В статье на материале творчества Ивана Бунина и так называемых писателейдеревенщиков 1960-1980-х гг. рассматриваются духовно-нравственные связи, существовавшие между этими писателями, между интенциями, проступающими в их текстах. В ходе работы показано, что, подобно тому как Иван Бунин, вынужденно оказавшийся в эмиграции, вдалеке от родины, страдал, томился, эксплицировал в своем творчестве мотивы прощания, памяти, любви к былому прошлому, так и писатели-деревенщики, казалось бы, оставаясь в пределах своей родной страны, тем не менее демонстрировали обострение в их творчестве тех же мотивов - мотивов прощания с родной деревенской общиной, с уходящей в прошлое русской деревней, мотивы памяти о прошедшем и уходящем. Таким образом, объективная эмиграция одного условно нашла продолжение во внутренней субъективной эмиграции других. Исторически разные эпохи, как показано в работе, актуализировали родственные мотивы, пронизанные глубокой любовью к Отечеству, опорой на ее прошлое и духовной веры в ее возрождение.

В статье прослеживаются два типа комментирования мифа о Нарциссе (Овидий, «Метаморфозы», кн. III), сложившиеся во французской словесности на народном языке в Средние века, — куртуазный и морально-аллегорический. Для первого типа, представленного «Лэ о Нарциссе», «Романом о Розе», «Любовными шахматами» Эврара де Конти, характерна трактовка овидиевского персонажа как нарушителя законов Амура; тем самым он приобретает черты Безжалостной красавицы. В комментариях второго типа (прежде всего стихотворной и прозаической версиях «Морализованного Овидия») Нарцисс воплощает в себе христианский грех гордыни, а Эхо — доброе имя, которым пренебрегает гордец. Эволюция этих комментариев, дробящих текст «Метаморфоз» на отдельные фрагменты, каждый из которых обладает собственным аллегорическим смыслом, приводит к тому, что фигура Нарцисса превращается не только в символ, но и в риторическую фигуру, предназначенную, как следует из трактатов по «второй риторике» XV в., для создания поэтических произведений высокого стиля. Логическим завершением такого процесса фрагментации становится появление в XVI в. новой формы, которую принимает поэма Овидия — формы сборника эмблем.