SCI Библиотека

В статье раскрываются проблемы отношения жителей Хабаровского края к этническим мигрантам через призму толерантности, как одного из вариантов формирования ценностных установок, определяющих содержательную сторону процессов адаптации принимающего сообщества и мигрантов к изменениям, вызванным интенсивным притоком граждан других государств на территорию края. Анализируются различные теоретические подходы, обосновывающие толерантность как ценностную категорию не как равнозначную безразличию или беспрекословному принятию иного мировоззрения и образа жизни, а, как позицию, которая дает возможность жить в соответствии с собственным мировоззрением среди других в собственной уверенности для открытого сравнения с другими и не избегая мировоззренческой конкуренции. Выявлены условия и факторы формирования толерантности в социальной среде региона через понятия терпимости, границ толерантности, этнической идентичности, форм проявления этнической толерантности и интолерантности. Сформулирована современная трактовка толерантности, которая позволит развивать социо- культурную традицию предотвращения проявлений насилия и агрессии, становясь объектом социального управления. Представлены результаты социологических опросов населения Хабаровского края, где определены наиболее значимые идентификационные характеристики жителей территориального сообщества, определено, какое значение в менталитете жителей Хабаровского края занимает толерантность; выявлена степень проявления этнической толерантности по отношению к мигрантам. Основные результаты социологического исследования и сформулированные на их основе выводы могут быть использованы для совершенствования программ адаптации этнических мигрантов с целью предотвращения конфликтов и социальной напряженности.

Стартовые мысли выяснения проблемности в статье начинаются с уточнения деталей возрастного опыта кавказской цивилизации. Далее по мере повествования происходит анализ исследовательской изученности определенных аспектов заданной в статье проблематики относительно кавказского (порой, - адыгского) пространства. Утверждаемая автором при этом активизированность, проявляемая в процессе формирования кавказских национальных членов общества, в статье происходит путем рассмотрения этнической горской культуры, которая фокусируется в качестве персонально обрабатываемой (как духовно-физической, так и территориальной) среды обитания. Как выявляется на соответствующем статейном поле, в ходе становления ментальных предпочтений, присущих кавказским этносам, допустимо вести речь о наличии определенной обще-горской конструкции. Это позволяет по мере изложения перейти к детализации имеющейся на Северном Кавказе территориальной ментальности. Тем самым по мере статейного изложения ведется выявление существующих особенностей, которые были и остаются присущи локальной кавказской культуре на глобальной российской почве. К ним в статье автор работы относит: во-первых, выверенную хроникально веками стандартизированную шаблонность; во-вторых, текущую, подтверждаемую мобильностью современности упрощенность. Именно на их рассмотрении и выстраивается последующая доля изложения, что позволяет произвести в статье итоговые выводы.

Цель. Становление любой науки представляет собой непростой, часто тернистый путь, начиная с её официального признания как на государственном уровне, так и в среде академического сообщества, завершая определением её предметного поля, а также выработки специальной методологии исследования. Ещё труднее происходит становление теологии как науки, предметное поле которой очертить довольно непросто, т. к. её объект выходит далеко за рамки рационального осмысления, а методы познания Предельного зачастую переступают демаркационную черту научного и метафизического. Одним из путей конвергенции секулярного и сакрального, на наш взгляд, является возможность включения основных компонентов «Принципа гибкости методологической рациональности», предложенного Паулем Тиллихом в трёхтомнике «Систематическая теология», в научное поле теологии, что позволит разрешить не только вопросы научности / ненаучности теологии, но также преодолеть разногласия внутри теологического сообщества, наблюдаемые между «богословствующими философами» и «высокообразованными проповедниками».

Процедура и методы. На основании анализа «Принципа методологической рациональности» предпринята попытка выделить и систематизировать показатели гибкости методологической рациональности, представленные нами двумя группами, выделенными на основании их смысловой направленности.

Результаты. К первой группе отнесены показатели, касающиеся роли и места разума в теологии и его специфических черт, среди которых выделяются: наличие разных уровней сознания, в т. ч. ступеней интериорности, высшая из которых указывает на возможность достижения теологом его мета-уровня; нескольких типов разума – формального (технического), участвующего в построении теологических систем и онтологического (экстатического) разума, присущего вере и имеющего особое измерение глубины – основания разума, благодаря которому возможен союз когнитивного и эстетического, балансирование между божественным экстазом и демонической одержимостью, а также достижение осознания диалектического единства «основание» разума и его «бездны», являющих собой собственно «источник Откровения», к постижению которого и направлена всякая теологическая мысль. Вторая группа показателей выделена на основании анализа концепций П. Тиллиха, Б. Лонергана и Д. В. Шмонина. К данной группе относится представление групп теологов, находящихся в едином теологическом кругу, однако выполняющих несколько отличающиеся функции, что находит отражение как в преобладании того или иного уровня сознания, а также типа разума у представителей каждой из групп, а также типов теологии, первому из которых даровано несение «живого знание о трансцендентном», второму отводится роль сохранения и распространения догматики и ритуалики, третий связан с соотнесением теологических концепций с современными научными знаниями.

Теоретическая и/или практическая значимость. На основании проведённого исследования считаем, что включение «Принципа гибкости методологической рациональности» в теологическое исследование способствует не только разрешению проблемы научности / ненаучности теологического знания, но и снятию некоторых противоречий, наблюдаемых в современном теологическом пространстве.

С точки зрения лакановского психоанализа абстракция Животного вскрывает конкретную реальность разрыва между Субстанцией и Субъектом, опосредующего человеческую субъективность. Чудовищность, наблюдаемая нами в животных, отражает конститутивную травму, с которой начинается становление человека. Структурообразующая травма тесным образом связана с фундаментальным антагонизмом Реального, а вслед за ним - с половым различием. Вытеснение полового различия из поля рассмотрения дискредитирует попытки эмансипировать сексуальность (в психоаналитическом смысле), блокируя политический потенциал психоанализа. «Невозможный» взгляд, или взгляд с позиции травмы, полового различия, раскола между Субстанцией и Субъектом, - это взгляд Человека на самого себя через оптику Животного, присущего нам самим. Занимаемая психоанализом точка зрения, противоположная всякой нейтральности, делает доступным подлинное эмансипационное действие, мыслимое в качестве невозможного.

Авторы статьи обосновывают актуальность анализа культурного потенциала такого направления внутреннего туризма, как сельский. Cельский туризм часто трактуется в узком смысле как отдых в сельской местности. Авторы считают, что этот вид туризма надо понимать более широко, учитывая как интересы потенциальной целевой аудитории, так и культурный потенциал традиционных особенностей сельского образа жизни, сельских видов деятельности, гастрономической специфики, а также этнокультурных артефактов и символов. Цель статьи: проанализировать культурный потенциал сельского туризма Свердловской области.

В основе анализа лежит ресурсный подход. Авторами были применены следующие методы сбора и анализа информации: кейс-анализ, опрос в форме онлайн-анкетирования жителей Свердловской области (N=450), анализ документов. Онлайн-опрос жителей Свердловской области показал, что половина из них не знают о проектах сельского туризма в своем регионе, в то время как они доступны массовому потребителю. Интересы и потребности потенциальных туристов региона связаны с предложениями на рынке сельского туризма. Большинство респондентов при выборе отдыха в сельской местности интересует культурно-познавательное направление (66 %), этнографическое направление вызывает отклик у 33 % опрошенных жителей Свердловской области. 62 % респондентов готовы провести в сельской местности 2-3 дня, а 26 % респондентов предпочли бы посвятить такому отдыху 10–14 дней. 60 % респондентов интересуются посещением местных достопримечательностей, занятие традиционными ремеслами заинтересовало бы половину опрошенных. В ранжировании интересов потенциальных туристов приготовление национальных блюд и участие в национальных праздниках занимают важное место в организации сельского отдыха.

Авторы проанализировали услуги, которые предоставляют в рамках сельского туризма три центра, расположенные в Свердловской области («Мариинские избы», «Никольская слобода», «Уральская пчелка»), и пришли к выводу, что все они в недостаточной степени используют культурный потенциал сельских территорий, где расположены.

Можно заключить, что в узком смысле сельский туризм – это отдых в сельской местности. В широком понимании сельский туризм – это отдых, включающий не только проживание, но и знакомство с природными, историко-культурными достопримечательностями, участие в повседневной или праздничной жизни села. Культурные возможности сельского туризма с точки зрения ресурсного подхода отвечают потребностям внутренних и внешних целевых аудиторий и имеют большой потенциал.

Статья посвящена изучению процессов восприятия города со стороны человека, что тесно связано с проблематикой структурирования коллективных представлений о городе. Автором раскрывается один из возможных векторов анализа восприятия города через феномен городского воображаемого как синтеза реальных и виртуальных коллективных представлений о городе. В структуру городского воображаемого входят визуальные образы, благодаря которым человек воображает город, включая архитектуру города или образы увиденных когда-то праздничных событий. В работе показано, что отдельное место в городском воображаемом, особенно в таких исторических городах, как Великий Новгород, имеют православные образы. Основные выводы автор делает на основе эмпирического исследования городского воображаемого, которое было проведено посредством методики глубинного интервью с жителями Великого Новгорода. В исследовании приняли участие 52 новгородца с квотой по возрасту, времени проживания в городе, полу и сфере деятельности для того, чтобы выявить, как воспринимается и воображается, посредством чего представляется современный город. В работе показано, что православные образы составляют сакральное ядро городского воображаемого Великого Новгорода. Для новгородцев особое место в представлениях о своём городе занимают Софийский собор как важнейший символ города, средневековые храмы, являющиеся неотъемлемой частью культурного ландшафта и элементом городской идентичности, а также новгородские монастыри, иконы и древнерусские книги. Православные образы создают основу для самоощущения и идентификации города, они важны для познания и эмоционального приобщения к городу через духовный опыт его восприятия со стороны обычного человека.

На основании тезиса о самостоятельности и уникальности российской цивилизации как в исторической ретроспективе, так и в современной обстановке, в статье предлагаются ответы на следующие вопросы: под воздействием каких факторов складывалась общероссийская гражданская идентичность? От чего зависела степень влияния русского православия на отношения власти и общества? В каких формах местного управления реализовывалась участие социальных групп разного уровня в решении проблем государственного строительства? Какую роль в системе отношений власти и общества сыграли земства? Почему национальная идея, обеспечивающая гражданское единение, может быть выражена несколькими способами. Предлагаемые в статье выводы получены путем применения сравнительно-исторического метода на основе принципов объективности, всесторонности, историзма и поиска противоречий. В ходе рассуждений сделаны умозаключения, во-первых, о ламинарности как ключевом свойстве самосознания людей, составляющих основную активную часть народа, образующего русское государство; во-вторых, о доминантном идейном влиянии русского православия, которое формировало мировоззрение как тех, кто управлял, так и тех, кем управляли; и, в-третьих, об особом сакральном ореоле образа представителей высшей власти, существующем в массовом сознании российского населения, который меняется со временем, но полностью так и не исчезает. Основная мысль статьи заключается в том, что национальная идея российского общества формируется в современных условиях на основаниях светскости и оптимистического консерватизма и принимают участие в ее формировании как власть через своих представителей, так и общество через институты, реализующие различные формы гражданской инициативы.

В статье систематизированы практические задачи, которые можно отнести к реализации идей постгуманизма. Внимание читателя привлекается к процессу размывания внешних границ человеческого общества. В данном процессе выделены несколько аспектов. Первый - признание прав диких животных и частичные запреты на их содержание в неволе, а также введение в правовой оборот категории «нечеловеческая личность». Второй - сокращение численности лабораторных животных, подвергаемых смертельным экспериментам ради получения новых лекарств и разработки новых методов лечения людей. Если ранее эта деятельность считалась морально оправданной, то в настоящее время она находится под пристальным вниманием защитников прав животных и контролируется в правовой сфере. Третий аспект проблемы - учет прав домашних животных. Если ранее домашние животные приравнивались к вещам, то в настоящее время наблюдаются сдвиги к тому, чтобы за взаимоотношениями между домашними животными и их владельцами шел внешний контроль. Во многих странах приняты законы, защищающие права домашних животных. Четвертый аспект проблемы - новые взаимоотношения человеческого общества и мира микроорганизмов. Если ранее этот мир трактовался как преимущественно враждебный и изучались в основном патогенные микроорганизмы, то в последние десятилетия существенно большее внимание стали привлекать микроорганизмы, благотворно влияющие на человеческое здоровье. Наконец, пятый аспект - появление и решение новых проблем на внешней для человечества границе и созданного людьми виртуального мира. Ранее этот мир существовал в форме фантазий, религиозных концепций, искусства, фольклора и т. п. Но граница между ним и реальными людьми не вполне осознавалась. В последние годы в этом виртуальном мире появился искусственный интеллект, разумно действующие механизмы и многое другое, что делает этот мир равным человеческому.

Одним из инструментов, которые участвуют в преобразовании системы идентичностей на стадии перехода от культуры модерна к культуре постмодерна, является рок-культура, предлагающая человеку ряд возможностей идентификации, обладающих иными свойствами по сравнению с возможностями определения себя, характерными для культуры модерна. На данном этапе происходит частичный отказ от маркеров идентичности, характерных для эпохи модерна: возрастного, профессионального, локального, этнического, национального. Идентичность, формируемая рок-культурой в соответствии с актуальными теоретическими концепциями, может быть отнесена к множественным, нарративным, малым идентичностям. В качестве ее основополагающей характерной особенности рассматривается наличие неопределенного ядра идентичности, под которым понимается совокупность феноменов, воспринимаемых и осмысляемых субъектом в качестве основания для установления собственного тождества с иными субъектами. Эта неопределенность заключается в слабых дефинициях рока, в стремлении субъектов к отказу от положительной идентификации себя с роком, в отрицании существования данного феномена как такового. При этом рок не превращается в собственную противоположность, не принимает на себя функции исключенного Другого, оставаясь объектом центробежного или центростремительного движения. Помимо этого, ослабление ядра идентичности связано с тем, что понятие рока превращается в средоточие аксиологических устремлений субъекта. Рок-культура присваивается субъектом, превращаясь в абсолютный эпицентр идентификации. Субъектность, таким образом, выводится за рамки собственной личности и наделяется признаками объекта, получая при этом наименование рока. Реальный объект для выстраивания идентичности исчезает, заменяясь субъектом или хотя бы отдельным его сегментом. Рок-культура порождает идентичность парадоксального типа. Ядро этой идентичности не имеет четкого оформленного содержания, маркеры сложно определить и ограничить, но при этом она подразумевает избыточную лояльность в отношении к номинативному ядру (понятие рока как таковое) со стороны субъекта. Так феномен культуры, обладающий слабыми возможностями для его определения, изначально сводимый к совокупности близких жанров массовой молодежной музыки, превращается в уникальный идентификационный маркер, разрушающий ставшую в условиях культуры модерна устойчивую систему идентичностей и предлагающий взамен способ парадоксального самоопределения себя субъектом, основанный на системе нарративов и на приписывании объекту идентификации субъектных качеств.