Книга посвящена критике распространенного на Западе так называемого «массового», «популярного» искусства (поп-арта) - одного из течений буржуазного авангарда, оттеснившего на второй план еще недавно господствовавший абстракционизм. Анализируя социально-эстетическую атмосферу «массовой» культуры, в системе которой развивается поп-арт, автор привлекает большой материал, мало известный советскому читателю.
Мужественный, энергичный боец, твердый в своих убеждениях и умело их отстаивающий - таков Крамской в молодости, на пороге своей художественной и общественной деятельности. Прославленный мастер, признанный глава Товарищества передвижников, учитель художественной молодежи - вот итог жизненного пути Крамского. Казалось бы, ничто в нем не свидетельствует о драме, тем более - о трагичности судьбы художника. А его произведения? Строгие, спокойные портреты, чуть однообразные по цвету и композиции. Картины, давно уже ставшие привычными, неотъемлемыми от нашего представления об искусстве второй половины прошлого столетия. Как непохожи они на то, что принято считать сложным, выходящим за пределы обычного! Но иное впечатление складывается, если вглядеться в произведения Крамского, откинув привычные представления и формулировки, если сопоставить его замыслы с результатами его творчества, с работами его современников, уяснить смысл поисков и свершений Крамского.
«…Севилья была городом контрастов — богатства и нищеты, роскоши и убожества. Во второй половине XVII столетия, когда разорение и обнищание, как результат экономического кризиса, охватили всю Испанию, в Севилью еще приходили заокеанские корабли, в ней еще бился пульс жизни, однако все земли Андалузии уже принадлежали пяти знатнейшим фамилиям. Дворяне, так кичившиеся благородством крови и считавшие позорным всякий труд, кроме воинских дел, придворной службы и церкви, все больше включались в торговлю. Былое величие Испании, ее мечты о всемирном господстве ушли в прошлое. В испанском искусстве реже и реже появлялись героические образы воинов, сильных духом мучеников; реалистическое искусство теряло черты суровой мужественности и яркой характерности. На смену приходили или сильно экзальтированные, или мягкие лирические образы, которые встречаются как в произведениях мастеров мадридской школы Хуана Кареньо де Миранды, Антонио Переды, Клаудио Коэльо, так и севильской — Педро де Мойи, Алонсо Кано, Эрреры Младшего. В архитектуре нарастала пышность, вычурность орнаментов, в деревянной скульптуре раскраска статуй зачастую заменялась настоящими одеждами…»
«Ты раскрыл альбом с почтовыми марками — и ветры всех морей-океанов ворвались в комнату. Со всех материков, из всех стран мира, через горы и пустыни, через леса и реки ехали, плыли, летели эти изумительные картинки, созданные руками искусных художников. Чего только здесь нет!… Идут верблюды по горячим пескам Сахары; бегут по тундре олени; ослепительными красками сверкают диковинные рыбы и бабочки, крадутся дикие звери, пролетают райские птицы, расцветают удивительные цветы; в упорную борьбу вступают атлеты и футболисты; спешат к заветной финишной черте быстроногие бегуны…»
В русской научной и научно-популярной литературе, как и в литературе многих других стран, имеется немало сочинений, посвящённых неевклидовой геометрии Лобачевского; лишь некоторые из них упомянуты в списке книг и статей на стр. 300—303. Изучение геометрии Лобачевского составляет обязательную часть программы математических отделений большинства наших университетов и всех педагогических институтов — ознакомление с основами этой геометрической системы считается необходимой частью подготовки будущего учителя средней школы.
Также и в школьных математических кружках широко культивируются занятия геометрией Лобачевского. При обсуждении путей перестройки математического образования в средней школе некоторыми математиками и педагогами высказывалась даже мысль о желательности включения элементов геометрии Лобачевского в общеобязательную школьную программу, а в рекомендуемые факультативные школьные предметы (в числе избираемых по желанию учащихся) включать математику новой (то есть неевклидовой) геометрии.
Однако, до настоящего времени была включена тема, связанная с неевклидовой геометрией Лобачевского.
«В связи с ростом исторических знаний, развитием исторической науки и увеличением количества археологических источников все большее значение в наше время приобретают так называемые «вспомогательные исторические дисциплины» — эпиграфика, папирология, палеография и нумизматика. Последнюю по праву можно считать наукой будущего. Дальнейший подъем и расцвет этой отрасли исторических знаний обеспечивают не только беспрерывное увеличение находок монет и монетных кладов, поступающих в наши музеи, но и те новые и точные методы изучения монет, которыми пользуются современные ученые — нумизматы…»
Книга знакомит читателя с жизнью, деятельностью и трагической судьбой одного из тех революционеров, которые собственной жизнью вымостили путь для последующих поколений революционных деятелей, Иваном Александровичем Худяковым.
Александр Блок — одна из благороднейших фигур отечественной культуры, человек «бесстрашной искренности» (по выражению М. Горького). Автор ставил своей целью раскрыть тот «подземный рост души поэта», результатом которого стали и его лирические шедевры, и знаменитые поэмы «Соловьиный сад» и «Двенадцать», обрисовать его взаимоотношения с современниками и литературными соратниками. В книге использован обширный документальный и архивный материал.
Предлагаемая ныне вниманию русского читателя книга видного немецкого геометра, профессора университета в г. Киле и главы пользующейся почетной известностью кильской геометрической школы Фридриха Бахмана «Построение геометрии на основе понятия симметрии» представляет интерес в двух отношениях.
Прежде всего это есть серьезное научное исследование, которое, бесспорно, можно считать крупнейшим событием в области оснований геометрии за целый ряд десятилетий. Но наряду с чисто научным ее значением книга Ф. Бахмана заслуживает большого внимания и с позиций методических (и методологических) — и об этой последней стороне дела следует, как нам кажется, сказать несколько подробнее.
Суть революционного переворота, дней грозных, тревожных и радостных воплощена в скульптурах Шадра. И в то же время глубиной мысли, взволнованной страстностью, стремлением к справедливости они современны нам. Хрестоматийные в лучшем смысле этого слова, как “Марсельеза”, как стихи Маяковского, они стали символом эпохи. Они знакомы даже тем, кто никогда не слышал имени создавшего их художника. А у него было простое имя, таких в России тысячи, - Иван Иванов. Но более известен он под псевдонимом Шадр, псевдонимом, выбранным скульптором в честь родного города - Шадринска.
