Научный архив: статьи

В «Феноменологии Духа» Гегель описывает акт боговоплощения как онтическую возможность для Бога и онтологическую возможность для человека. Совершенный, но непредставимый Бог приходит к падшему человечеству в форме Иисуса Христа, человека, воплотившего Собою совершенство Бога. Катарина Малабу называет такую встречу пластичной. Пластичность – это не упругость резины, которая знает свою форму и стремится к ней вернуться, и не способность пластика заполнять стальную заготовку и застывать в ней. Пластичность – это свойство глины принимать форму в руках горшечника, оставаясь глиной. Используя понятие пластичности, мы попробуем описать такую встречу человека с ИИ, в которой человек меняется местами с Богом и предстает лицом к лицу как творец перед своим творением, идеальной формой человеческого интеллекта – интеллектом искусственным. Мы покажем, почему ожидание этой встречи сопровождается и предвкушением, и тревогой человечества. ИИ ищет идеальную форму, и человек пока не готов ее признать.

В работе анализируются представления Брюсова о машинном интеллекте и возможной будущей социальной роли техники в контексте его учения о судьбе культуры. В статье обосновывается мысль о том, что для выдающегося символиста интерес к проблеме машинного интеллекта, нашедший отражение в двух его незавершенных текстах, не был случайным эпизодом, не имевшим особой связи с главными линиями его размышлений. Если в первом из них говорится о восстании машин, подготовленном возрастающей зависимостью людей от продуктов технического производства, масштабно применяемых в повседневной жизни, то во втором находит отражение ситуация начавшейся Первой мировой войны, в которой Германией сделана ставка на техническое превосходство над противниками. Размышления Брюсова интересны и актуальны сопоставлением человеческого интеллекта с машинным, подчеркиваемым им различием, но и некоторым родством. Поскольку возможность восстания машин Брюсов связывает с предшествующей историей человечества, его философия культуры включает целый ряд непривычных, необычных для научного сознания его эпохи тем. Они важны для современного читателя тем, что побуждают его к размышлениям о свободе, ответственности, смысле жизни.

В статье анализируются кодексы этики и иные неюридические документы, призванные регулировать системы искусственного интеллекта (ИИ) на всех стадиях жизненного цикла – от идеи и разработки до внедрения и применения. Анализ был сделан на основе четырех документов, действие которых распространяется на большие территории; три из четырех документов – международные. В качестве вспомогательных были взяты профессиональные кодексы этики организаций разработчиков ИИ. Автор приходит к выводу, что во всех документах защищаются следующие ценности: права человека; благо человечества (всех людей), т. е. человечество в целом должно быть бенефициаром внедрения ИИ; культурное разнообразие, недискриминация. В статье показано, что реальность сильно противоречит риторике рассмотренных кодексов этики и документов, и, как следствие, возникают серьезные проблемы при следовании кодексам. В частности, документы игнорируют или обходят тему военных конфликтов и использования ИИ на поле боя, тогда как такое использование давно стало реальностью. Риторика кодексов опирается на определенные нарративы и не учитывает популярных социально-философских концепций. В рамках марксистского подхода постулируемые ценности в современном мире не могут быть соблюдены. Человечество не может быть бенефициаром внедрения ИИ, пока капиталистический уклад широко распространен.

В статье исследованы некоторые вопросы обладания свободой воли в связи с возможностями так называемого искусственного интеллекта (ИИ). Для этого рассмотрены различные подходы к пониманию свободы воли, представленные в современной аналитической философии сознания, и в контексте каждого из этих подходов поставлены и, где это оказалось возможным, решены вопросы о том, может ли ИИ обладать свободой воли в том смысле, в котором это понимается при данном подходе; может ли ИИ влиять на то, в какой мере обладают свободой воли (в соответствующем смысле) люди. Кроме того, рассмотрены некоторые опасения, связанные с идеей обладания ИИ свободой воли.

В статье через призму философской антропологии актуализируются понятия «Общий искусственный интеллект» (ОИИ, AGI), «гибридный (биогибридный) интеллект», «природа человека», а также многолетние споры вокруг них. Раскрывается проблема «денатурализации» телесного и ментального в человеке. Осмысляется специфика современных исследований естественного и искусственного интеллектов в зеркале нейронауки. Отмечается, что отличительной чертой основных направлений изучения сознания и мозга человека при попытке создания ОИИ, гибридного (биогибридного) интеллекта является телесно-ориентированный подход и применение нейроинтерфейсов. Интерфейсы «мозг–компьютер» и «мозг–мозг» представлены в качестве принципиально новых каналов коммуникации и управления, которые могут обеспечить интеграцию мозга человека с информационными устройствами при создании гибридных и биогибридных интеллектуальных систем. В качестве одного из перспективных направлений в развитии философско-антропологических исследований предлагается осмысление перспектив и рисков развития гибридного интеллекта. При этом отмечается, что на развитие современных направлений изучения гибридного интеллекта существенное влияние оказывают нейронауки. Подчеркивается совместный и взаимодополняющий характер взаимодействия естественного и искусственного интеллектов, указывается на потенциал синергии при эффективном сочетании этих двух форм интеллекта, не забывая об этических последствиях и обеспечивая подготовку человека к трансформационным изменениям.

Прогрессирующее внедрение ИИ во все технологии, посягающее на приоритет «естественного» человеческого мышления, снова делает актуальным вопрос: «Что значит мыслить?». Для прояснения отношения ИИ к человеческому проводится анализ 1) уязвимости ИИ, которая обнаруживает его вторичность – Model Autophagy Disorder (MAD – Р. Баранюк); 2) опыта обучения естественных и искусственных систем Г. Бейтсоном, обнаружившим в обучении ряд уровней, высший из которых выводит систему в противоречие или Double-bind (Db); 3) Загорского эксперимента. В статье продемонстрировано, что в нем были определены условия продуктивного и разрушительного сценариев Db. Продуктивный выход из противоречия обусловлен включением обучаемого (слабой стороны общения) во всеобщую общительность, признающую и оберегающую его субъективность. Db становится орудием слома естественного эгоизма живого и насаждения неэгоистических потребностей в качестве условий выживания. Так обучаемый становится мыслящим. Разрушительный выход обусловливается монополизацией могущества сильной стороной общения за счет слабой. Человеческий интеллект обоснован тем самым в качестве не-естественного, ИИ – в качестве его усеченной проекции. Но это высвечивает проблему, оставшуюся нерешенной в Загорском эксперименте, – определение условий, эффективно блокирующих монополизацию социального могущества, – орудием которой может, как любая машина, стать и ИИ.

Статья посвящена сравнительному анализу структуры и содержания религиозного опыта как опыта “mysterium tremendum” у Семена Франка и Рудольфа Отто. Выявляется связь используемых авторами понятий “mysterium tremendum”, «тайна», «совершенно иное». Предпринимается попытка обнаружить в работах С. Л. Франка взгляды, отсылающие к идее «священного» у Р. Отто, сформулировать их значение для онтологии С. Л. Франка. В статье рассматриваются работы С. Л. Франка, недавно введенные в научный оборот: текст «Первая философия» и конспекты лекций «Философия религии». Автором статьи утверждается, что в «Непостижимом» С. Л. Франк описывает характер Святыни и структуру религиозного опыта, прибегая к схеме религиозного переживания из работы «Священное» Р. Отто. Подобно «нуминозному», Святыня описывается С. Л. Франком как тайна, возбуждающая трепет, и сравнивается с категорией феноменологии Р. Отто “mysterium tremendum”. При этом труд «Непостижимое», как его называет сам автор, – «опыт онтологического введения в философию религии». Категориям феноменологии религии Р. Отто придается онтологический характер, они встраиваются в разработанный С. Л. Франком структурный принцип реальности – принцип антиномистического монодуализма.

Во второй статье продолжено исследование истории написания отдельного труда Вл. Соловьева 1890-х гг. по нравственной философии. В предыдущей статье было установлено, что это решение могло прийти к философу летом 1894 г., поскольку до этого времени он намеревался представлять вниманию читателя главы своего труда по эстетике. В этой работе, равно как и в сопутствующих литературно-критических этюдах, философ намеревался доказать, что художнику следует руководствоваться в своем творчестве верным представлением о высшем смысле бытия. В статье доказывается, что идея трактата по нравственной философии родилась из спора с самым великим русским писателем того времени – Львом Толстым – о том, чтó должно лежать в основании нравственности и что является ее высшим предназначением. Приняв за эти основания те принципы, которые разделял и сам Толстой, – личный аскетизм, любовь к ближнему и почитание Отца небесного, – Вл. Соловьев сделал попытку путем развития субъективных установок нравственности обосновать необходимость их объективного воплощения в общественных институтах и то, что предельное осуществление дела добра на земле есть победа над смертью. В статье рассказывается и о том, как развивались отношения Вл. Соловьев с Л. Н. Толстым в 1890-е гг. В частности, в отдельном параграфе описывается критика Вл. Соловьевым в 1890–1891 гг. «нравственного субъективизма» толстовского учения, которая нашла себе место в «Оправдании добра» в виде одной из глав этого трактата.

В статье рассматриваются проекты в области образования, предложенные и реализованные тремя женщинами-благотворителями в конце XIX – начале XX в. Графиня В. Н. Бобринская (1864–1940) в своем имении Бутырки Тульской губернии организовала для местных крестьянских детей воскресную школу, а для их родителей – школу обучения чтению. Кроме того, она возглавила Комиссию заграничных и русских экскурсий, устроив поездки, благодаря которым сельские учителя получили возможность поработать над повышением своего образовательного и культурного уровня. Княгиня М. К. Тенишева (1858–1928) открыла в Бежице Смоленской губернии Школу ремесленных учеников, осваивающих профессии столяра, кузнеца, чертежника. Также ей удалось открыть на хуторе Флёново 6-летнюю сельскохозяйственную школу для местных крестьянских детей. Наконец, Лидия Алексеевна Шанявская (1842–1921) приложила немало сил для открытия в 1908 г. Московского народного университета. Тем самым эти образованные, достойные женщины внесли посильный вклад в развитие российского народного образования.

Статья посвящена обзору докладов ежегодной научной конференции «Алёшинские чтения», в этот раз посвященной теме «Мир, язык, реальность». В ней приняли участие более 80 ученых из разных стран (Россия, Казахстан, Польша, Австралия) и разных научных специальностей, – философов, филологов, религиоведов, культурологов, – поскольку сама тема уже предполагала междисциплинарное обсуждение. На пленарном заседании конференции были намечены важнейшие подходы к рассмотрению этой темы. Они были развиты в работе секций: «Феноменология и <социальная> реальность. Языки описания», «Священное и сакральное в современном обществе», «Русская философия и платонизм: язык и реальность», «Языки описания и дискурсивные практики», «Литература, арт-процесс и виртуальная реальность».

Вопрос о философском языке – как языке философии в целом, так и о языке конкретной философской школы или даже конкретного автора – закономерным образом стал одним из ключевых вопросов конференции.

Статья посвящена малоизвестному тексту Л. П. Карсавина, опубликованному в журнале «Балтийский альманах» в мае 1928 г. Несмотря на кажущуюся краткость, текст Л. П. Карсавина «Об актере и театре» вобрал в себя многие биографические обстоятельства биографии автора, общественные дискуссии, которые определили взгляды и оценки Карсавина на зрелищное искусство, литературу и радикальные изменения в современной культуре. Изучение этих во многом деталей и связей, прямых и скрытых намеков, содержащихся в статье, позволяет нам лучше понять философские взгляды автора и особенности его личности.

В приложении дается комментированная републикация редкой карсавинской статьи.

Статья посвящена воссозданию истории «Оправдания добра» – основного труда Вл. Соловьева в третий период его творческой деятельности. Согласно концепции Е. Н. Трубецкого, Вл. Соловьев в 1890-е гг. радикально пересматривает свою философскую систему, в силу чего сочинения этого периода нельзя воспринимать в качестве продолжения ранних философских трудов. По мнению Э. Л. Радлова, радикального перелома в воззрениях Вл. Соловьева не было, и поэтому «Оправдание добра» следует считать развитием тех идей Вл. Соловьева, что были высказаны в двух его диссертациях. На основании систематического анализа статей Вл. Соловьева за 1894 г. в статье доказывается, что в определенном смысле правы оба исследователя. Вл. Соловьев начинает 1894 г. публикацией отдельных глав своей «Эстетики», еще мысля свою новую философскую систему как развитие прежней – «свободной теософии». Однако в конце того же года он приходит к убеждению, что более убедительным введением в его учение была бы автономная этика, основанная на систематическом анализе идеи добра. Определенный перелом в воззрениях философа в начале 1890-х гг. поэтому действительно можно зафиксировать.