Научный архив: статьи

Представлен анализ комплекса погребений кургана № 17 Калашниковского могильника. Материал погребений является хронологически однородным, содержит хроноиндикаторы хронологической группы 3 (по М. Л. Перескокову), относящейся к культурно- хронологическому горизонту Тураево-Кудаш, и соответствуют набору ТК-2 Тураевских курганов (по И. О. Гавритухину). С учетом новейших датировок Тураевских курганов погребения кургана № 17 Калашниковского могильника можно датировать 4-й четвертью IV в. Планиграфия и стратиграфия выявленных на памятнике поселенческих и погребальных комплексов позволяют выявить последовательность их развития на памятнике. Во II-IV вв. н. э. на выступе коренного берега р. Сылвы появляется поселение среднего и позднего этапа гляденовской культуры. Не позднее 3-й четверти IV в. в результате ухудшения и увлажнения климата раннесредневекового пессимума пойму р. Сылвы начинает подтапливать, в результате чего поселение становится непригодным для жизни и его забрасывают. Население переселяется на коренную террасу, где известны Калашниковские I-II селища. В 4-й четверти IV в. на более высоком участке площадки брошенного поселения начинают сооружать курганные погребения, где наиболее ранним из исследованных является курган № 17. Дальнейшее расширение могильника идет в сторону реки по мере того, как уменьшается зона подтопления в V в. н. э., что датируется исследованными погребениями на краю площадки. Зафиксированные экологические процессы являлись существенными факторами трансформации культур Прикамья и изменения моделей адаптации населения в раннем Средневековье.

Тыновые стены были широко распространены в XVII-XVIII вв. как ограды оборонительных сооружений, церквей, амбаров, тюрем, частных усадеб и пр. В связи с этим перед археологами стоит задача правильной интерпретации принадлежности тыновых стен тем или иным видам сооружений. Цель исследования, результаты которого представлены в настоящей статье, состояла в реконструкции устройства тыновых тюремных оград. Было установлено, что тюрьмы, огороженные тыном, располагались только в крупных городах (административных центрах). Сформирован обобщенный образ тюрьмы как архитектурного сооружения. Реконструкция планировки внутреннего пространства тюрьмы в настоящее время возможна только благодаря единственному сохранившемуся подробному описанию тюрьмы в Белозерске. Установлено, что тюремный тын заглублялся в грунт на существенно большую глубину, чем стены оборонительных сооружений. Высота тына также была увеличенной относительно стен оборонительных сооружений. Для тынин характерно наличие продольного паза для стыковки соседних бревен. Наряду с соединением тынин между собой в «ласточкин хвост» применялось соединение шип - паз как в верхней части стены, так и в нижней. Подробно рассматривается устройство выявленного в ходе археологических раскопок подземного хода в тюрьме в Тобольске. Делается вывод о том, что данный подкоп был предназначен для многократного использования, реконструируются обстоятельства сооружения подземного хода и режим содержания заключенных. В заключение формулируются археологические признаки тюремной тыновой ограды и указывается степень их значимости при интерпретации археологических остатков тыновых стен.

На территории Среднего и Северного Зауралья широко известны необычные культовые насыпные холмы. Все пять известных холмов расположены в восточной низменной части Свердловской области. Это Кокшаровский холм на Юрьинском озере (Верхнесалдинский р-н), Усть-Вагильский холм на р. Тавде, Махтыльский холм на р. Сосьве и два холма на озерах Большой Вагильский Туман и Костюр (все - Гаринский р-н). Все холмы исследованы раскопками в разной степени. Наиболее исследованными являются Кокшаровский и Усть-Вагильский холмы. Частично изучен Махтыльский холм, с остальных холмов имеются небольшие разведочные комплексы. В статье приводится краткая характеристика культовых комплексов всех холмов. Подчеркиваются особенности и отличия жертвенных комплексов. Функционировать холмы начали в мезолите - неолите. На северных холмах присутствуют значительные комплексы неолита, энеолита, раннего железного века и средневековья. На Кокшаровском холме около 95 % находок относится к неолиту. Энеолит и средневековье представлены незначительными комплексами. Жертвенные комплексы состоят из двух частей. Основная масса жертвенных артефактов характеризует разные стороны хозяйственной и производственной деятельности древнего населения. Причем значительная часть артефактов была намеренно сломана. Ко второй части относится небольшое количество предметов неутилитарного характера. Именно они подчеркивают отличия между южным и северными холмами. На северных холмах отсутствуют «утюжки» и фигурные молоты. Молоты заменяются навершиями булав. Сосуды с рельефными налепами единичны. На южном холме полностью отсутствуют подвески, которые на северных холмах представлены сериями. На северных холмах заметно представлена глиняная пластика. Широко практиковалось окрашивание жертвенных предметов охрой. Выявленные различия не позволяют считать все холмы однотипными памятниками. Кокшаровский холм вместе с Юрьинским поселением являлся культовым памятником особого рода. Все холмы первоначально являлись родовыми святилищами, но со временем значение некоторых из них по разным причинам заметно менялось.

Представлены результаты трасологического анализа 25 каменных украшений, происходящих с двух поселений, относящихся к гаринской энеолитической культуре. Это стоянка Чашкинское Озеро II, расположенная в Верхнем Прикамье, и поселение Бор I, находившееся в Среднем Прикамье. Все украшения были изготовлены из серпентинита различной твердости и цвета. В результате анализа на каменных украшениях удалось выделить группы следов постдепозиционного характера (от нахождения в слое), следы изготовления, декорирования и утилизации (ношения). К постдепозиционным следам относится деформация поверхности предметов из-за прикрепления к ним вторичного материала - зерен песка и др. Следы от изготовления представлены абразивной обработкой (шлифовкой), сверлением и отделочной полировкой. К декорированию относится выскабливание или выпиливание желобка с последующей полировкой. Подобный элемент декора ранее не отмечался на украшениях с территории Приуралья. К следам утилизации можно отнести сглаживания поверхности у отверстий и закругленности краев внутренних частей отверстий, расположенных в различных местах. По расположению заполировок и линейных следов реконструируются следующие способы крепления украшений: вертикальный, диагональный, горизонтальный и многолучевой. Поскольку находки данных предметов на большинстве поселений гаринской культуры носят единичный характер и часто несут на себе следы поломки (обычно в районе отверстия), сложно установить, к какому элементу костюма были прикреплены украшения. В связи с этим ставится задача провести экспериментально-трасологическое исследование по производству и ношению каменных украшений.

В статье на основе обширного источникового материала представлен сложный период деятельности Заграничного дипломатического корпуса Белого движения. В условиях поражений, которые терпели белые в России, их внешнеполитическое представительство продолжало работать. Более того, руководство Корпуса приняло решение о том, что для его учреждений не только подчинение органам Советской власти невозможно, но недопустима и передача дел дипломатическим представительствам Москвы. Был взят курс на продолжение самостоятельного и независимого существования Корпуса в случае поражения белых в Гражданской войне. Предпринимались усилия по восстановлению в дипломатической структуре иерархии и дисциплины. Был сокращён личный состав, но сохранена репрезентативность учреждений Корпуса в мире. Велась работа по обеспечению финансирования его дальнейшей деятельности. Ведомство продолжало повседневную работу, в которой выделились и усиливались новые направления. Оно активно оказывало помощь растущему количеству русских беженцев, искало пути сохранения русского имущества за рубежом. Руководство структуры начало разрабатывать вопрос о правовой защите покинувших родину соотечественников на случай поражения Белого движения. Приход к власти в Крыму генерала барона Врангеля был неоднозначно встречен русским обществом за рубежом. Возглавлявший дипломатическое ведомство с января 1919 г. С. Д. Сазонов проявил полную лояльность по отношению к созданному в Севастополе правительству. Тем не менее Врангель отправил его в отставку, передав управление внешней политикой П. Б. Струве. Однако С. Д. Сазонов успел подготовить позиции для старейшины Корпуса – посла в Риме М. Н. Гирса, который и возглавил Корпус после отставки Сазонова. П. Б. Струве разделил с ним руководство и ответственность. Корпус укрепил свои независимые позиции и вошёл в последний этап противостояния с большевиками как партнёр, а не подчинённая центру структура, что дало ему перспективу продолжения работы после окончания Гражданской войны на Родине.

В статье, основанной на неопубликованных материалах Архива внешней политики Российской империи, впервые в историографии анализируются языки официальных грамот (верительных, отзывных, известительных и др.) светских и духовных курфюрстов Священной Римской империи германской нации и российских императоров в XVIII в. Руководствуясь традициями отечественной и зарубежной дипломатики как вспомогательной исторической дисциплины, автор использует в качестве основного метода формулярный анализ, рассматривая обязательные формулы и языковые обороты начального и заключительного протоколов грамот, которые дают представление о социальном статусе отправителя и получателя. Статья актуализирует интерес к языкам дипломатии раннего Нового времени, возросший в последние годы в зарубежной историографии в связи с изучением переговорных практик на международных конгрессах. Работа с источниками показала, что в переписке с российскими императорами курфюрсты Саксонии использовали немецкий язык, курфюрсты Пфальца и Баварии – латинский, а с середины XVIII в. немецкий. На этом же языке составлены грамоты духовных курфюрстов – архиепископов Майнца, Трира и Кёльна. В редких случаях использовался французский язык. Грамоты российских монархов традиционно составлялись на русском языке с приложением перевода на немецкий. Автор приходит к выводу, что формальная характеристика, которой является язык, позволяет получить представление об уровне отношений между коронованными и некоронованными особами, выявить разницу в статусе суверенных государей и правителей, де-юре ещё сохранявших вассальную зависимость, к которым принадлежали и курфюрсты. Об этом свидетельствуют категории родства, присутствующие в переписке. Так, российские императоры и императрицы выступали в отношении светских курфюрстов в качестве дяди или тёти, а не брата или сестры, как это было принято в переписке с суверенными государями, курфюрстов же именовали сначала племянниками, затем свойственниками (реже – кузенами), что дополнительно подчёркивало неравенство контрагентов. Рассмотренная переписка помогает среди прочего уточнить обстоятельства признания российского императорского титула влиятельными штатами Священной Римской империи.

В статье исследуются несколько сюжетов, значимых для изучения политики французского королевского двора на севере Европы и анализа русско-французских контактов первой половины 1570-х гг. В первой части кратко рассматривается геополитическая обстановка, сложившаяся в Балтийском регионе после заключения русско-литовского перемирия 24 июня 1570 г. и Штеттинского мира 13 декабря 1570 г. Во второй части анализируется проект свержения шведского короля Юхана III, планировавшийся заговорщиками во главе с Шарлем де Морне при поддержке дома Валуа. Также автор исследует обстоятельства появления идеи создания франко-шведского союза, высказанной французским послом в Дании Шарлем де Данзе. Выдвигается гипотеза, что данный проект был отклонён королём Польским и великим князем Литовским Генрихом Анжуйским, не желавшим конфронтации с Русским государством. В третьей части объясняется потеря французской короной влияния в Балтийском регионе в 1574–1575 гг., связанная с бегством Генриха де Валуа из Польши летом 1574 г. и прекращением матримониальных планов относительно шведской династии Васа в феврале 1575 г. Подробно разбирается политический проект Шарля де Данзе, касавшийся превращения Ливонии в вассальное французское герцогство во главе с Франсуа Алансонским, а также дальнейшие планы дипломата по созданию унии Франции, Дании, Швеции, Ливонии и Речи Посполитой. Доказывается, что, несмотря на короткий период перемещения Русского государства в стан оппонентов Французского королевства, постепенный рост взаимовыгодных торговых связей и налаживание диалога в рамках балтийской политики предотвратили конфронтацию двух стран. Напротив, к середине 1570-х гг. сложились условия, способствовавшие поиску Россией и Францией взаимных интересов.

Российские (советские) немцы на протяжении долгого времени были неотъемлемой частью населения Российской империи и Советского Союза. В Казахстан они попадают еще до революции. В довоенный период немецкое население Казахской ССР было незначительным. Мощные перемены в расселении советских немцев произошли во время Великой Отечественной войны, когда их с территории Поволжья и других западных регионов СССР депортировали в Казахстан и Сибирь. Основная часть немецкого населения оказалась на территории Казахской ССР. Тем самым была сформирована эмиграционная ниша, которая сработает после развала Советского государства. Страной-реципиентом для советских немцев станет объединенная Германия.

В контексте персональной истории освещается судьба Ниило Карловича Виртанена. В качестве агента отдела международной связи (служба связи) аппарата Коминтерна, сотрудника советской военной разведки он выполнял секретные задания в Скандинавских странах, в Канаде, США, Германии, Китае. Документальную основу публикации составляют архивные материалы, которые раскрывают неизвестные аспекты нелегальной деятельности Виртанена. Автор показывает страницы дружественных связей и отношений Ниило Виртанена с коллегами по Коминтерну, сотрудниками военной разведки Айно Куусинен и Рихардом Зорге, затрагивает проблематику, связанную с политическими репрессиями второй половины 1930-х гг., жертвой которых стал Виртанен.

В статье рассматривается военно-политическое, торгово-экономическое и культурно-гуманитарное сотрудничество СССР и МНР в 1920-1930-х гг., получившее отражение на страницах республиканской газеты «Бурят-Монгольская правда». Это позволяет определить Бурят-Монгольскую АССР как значимый регион в строительстве эффективного межгосударственного сотрудничества.

В истории Российской империи Северный Кавказ занимает особое место как регион, активно переживавший процессы колонизации и интеграции в состав государства. В конце XIX - начале XX в. отношения между некоторыми горцами и представителями царской власти стали особенно напряженными и многогранными, отражая как местные традиции и обычаи, так и амбициозные планы самодержавия по укреплению своего влияния. Этот период, отмеченный кризисом и политическими потрясениями, стал ключевым моментом, когда темы национальной идентичности, борьбы за права и социальную справедливость вышли на передний план. Царская власть, осознавая необходимость более эффективного контроля над регионом на фоне нарастающих межнациональных конфликтов и бандитизма, предприняла ряд шагов для пересмотра своей политики в отношении коренного населения региона. Восстановление Кавказского наместничества в 1905 г. и назначение И. И. Воронцова-Дашкова, сторонника диалога и регионализма, указывали на изменения в подходе к управлению и взаимодействию с местными жителями. Тем не менее подобные нововведения не всегда приводили к ожидаемым результатам. В данной статье мы рассмотрим и проанализируем ключевые, по мнению автора, аспекты взаимодействия коренного населения Северного Кавказа с институтами самодержавия.

Статья посвящена проблеме сепаратистских настроений среди мусульманского населения Русского Туркестана. Автор отмечает, что сепаратизм как явление общественно-исторического развития нашел проявление и на территории Российской империи, в частности в ее среднеазиатских областях. Он свидетельствует, что росту сепаратистских настроений среди мусульман Русского Туркестана в значительной мере способствовала агентура германских, турецких и афганских специальных служб. Туркестанская охранка боролась с указанными настроениями, однако не могла искоренить их полностью. Автор приходит к выводу, что они серьезным образом осложняли положение царской власти в Русском Туркестане.