Научный архив: статьи

В первом десятилетии XXI в. в восточноазиатской политике Японии появился ряд новых стратегий и инициатив. Двумя ключевыми стали Восточноазиатское сообщество и Дуга свободы и процветания, которые отражали два различных подхода Японии к роли Китая в складывающемся региональном порядке. Целью данной статьи является анализ идеологических основ этих стратегий, а также причин их неудач. Рассматривается вопрос частой смены внешнеполитических инициатив в Японии в эти годы. Наконец, внимание уделяется изменениям в статусе японо-китайских отношений, представляющих ключевую переменную в развитии восточноазиатской политики Японии. Хотя в русскоязычной научной литературе восточноазиатская политика Японии данного периода хорошо изучена, большинство исследований касается политики конкретных премьер-министров, при этом в них азиатская дипломатия рассматривается, как правило, лишь в рамках внешней политики в целом. Между тем более динамичный анализ развития региональной стратегии Японии почти отсутствует, и именно эту лакуну и может заполнить данная статья. Основываясь на анализе как японских правительственных документов, так и широкого спектра исследований японской внешней политики российских и зарубежных ученых от монографий и научных журналов до онлайн-публикаций, статья представляет эволюцию стратегии Японии в Восточной Азии как соперничество двух внешнеполитических инициатив – Восточноазиатского сообщества и Дуги свободы и процветания. В статье подчеркивается фактор личных взглядов и убеждений премьер-министров, который оказывал значительное влияние на построение той или иной стратегии. Автор приходит к выводу, что вышеупомянутые стратегии базировались на разных политических философиях: если Восточноазиатское сообщество ставит целью интеграцию в Восточной Азии на основе общих с Китаем экономических интересов, то Дуга свободы и процветания отдает приоритет развитию отношений со странами, разделяющими с Японией демократические ценности, и исключает из их числа Китай. При этом именно отношения Японии с Китаем являлись, пожалуй, главной причиной, почему ни та, ни другая стратегия не достигла в этот период успеха: или они считались в Японии слишком значимыми для экономики страны, что не позволяло отказываться от сотрудничества с Китаем, или в них появлялось такое напряжение, в условиях которого дальнейшее развитие экономических связей становилось невозможным.

В статье рассматриваются репрезентации Второй мировой войны в дискурсе японской манги. Автор анализирует мангу как культурно значимый объект исторической памяти, иллюстрирующий отношение японского общества к итогам Второй мировой войны на протяжении десятилетий. Объектом изучения стали японские комиксы, вышедшие с 2001 по 2024 г. Данный период был выбран как переломный в истории отношений США и Японии и переосмыслении итогов Второй мировой войны в популярной культуре обеих стран. В статье используется конструктивистский подход для изучения образа врага как социального конструкта и понимания мотиваций противоположной стороны, а также дискурс-анализ, позволяющий выявить репертуар смыслов, обусловленный текстом о Второй мировой войне, и охарактеризовать актуальные для современного японского общества нарративы ее восприятия. В результате проведенного исследования автор приходит к выводу о том, что японская манга иллюстрирует путь японского общества от травмы к триумфу.

В статье проводится комплексный анализ современной геополитической стратегии Японии в контексте трансформации международной системы безопасности и динамики Восточно-азиатского региона. Автор исследует эволюцию японской внешнеполитической доктрины, опираясь на исторический и теоретический анализ традиционных геополитических моделей – континенталистской и атлантической, а также на разработки японских авторов. Особое внимание уделяется влиянию глобальной напряженности и региональных вызовов, включая военно-политическую активность Китая и угрозу со стороны Северной Кореи, на формирование японской стратегии национальной безопасности. Исследуются ключевые геополитические предпосылки, предопределяющие международные приоритеты Японии, в том числе фактор ее островного положения, ограниченность природных ресурсов и необходимость поддержания стабильного экономического роста через интеграцию в глобальные торговые и оборонные союзы. В статье проводится сравнительный анализ идей ведущих японских геополитиков, таких как Икки Кита и Танака Гиити, и их сопоставление с концепциями западных мыслителей, включая К. Хаусхофера и Н. Спикмена. Отдельное внимание уделяется роли Японии в альянсах коллективной безопасности, прежде всего в рамках стратегического партнерства с США. Анализируются изменения в оборонной политике Японии, включая пересмотр ограничений на применение Сил самообороны и рост военного сотрудничества с союзниками. В статье также рассматривается экономический аспект японской внешней политики, включая инициативы по расширению торгового влияния и участие в ключевых региональных экономических объединениях. Особое внимание уделено японской дипломатии в области «мягкой силы», включая культурное и технологическое влияние в регионе. В заключении формулируются выводы о характере японской геополитической стратегии, ее перспективах в условиях глобальных изменений и возможных направлениях эволюции в XXI веке. Работа представляет интерес для специалистов в области международных отношений, стратегических исследований и регионоведения, а также для всех, кто изучает динамику безопасности в Азиатско-Тихоокеанском регионе.

В статье рассматриваются новые сдвиги в динамике общемирового товарного обмена, отмечавшиеся в прошедшем году и предшествующем периоде. Рассматриваемый пятилетний этап оказался весьма непростым для международной торговли товарами, претерпевшей значительную по масштабам трансформацию фактически на грани ее переформатирования. Постепенно накапливавшийся в данной сфере на глобальном уровне немалый конфликтный потенциал закономерно предопределял текущую траекторию динамических процессов. Среди негативно влиявших на них факторов можно напомнить о попытках сегментировать систему мировой торговли при помощи создания в обход Всемирной торговой организации (ВТО) разного рода элитных интеграционных блоков, союзов, наращивание практики санкций, дискриминирующих неугодных торговых партнеров (включая Российскую Федерацию, Республику Беларусь и др.). Недооцененным пока и чрезвычайно мощным испытанием позднее стало широкомасштабное распространение новой вирусной инфекции, вынудившее принять ответные защитные меры. По этим и прочим причинам на современную динамику стоимостных объемов международного товарного обмена оказывалось столь значимое неблагоприятное давление, что в итоге сформировался перманентный синусоидный тренд в ее эволюции со сменяющими друг друга все чаще подъемами и падениями. Однако экспертам Международного валютного фонда (МВФ) казалось, что процессы восстановления мирового хозяйства и глобального товарообмена, несмотря на их невысокие темпы, постепенно нормализуют ситуацию. Но критический момент, по их оценке, наступил в 2025 г. с приходом новой администрации США, в короткое время создавшей на общемировом уровне «исключительные обстоятельства». Так, в начале апреля текущего года Соединенные Штаты сообщили о введении в отношении основных торговых партнеров и их важнейших отраслей набора новых тарифов. Это вызвало заметное смятение в среде многочисленных контрагентов, ведь при нынешнем уровне взаимозависимости подобные шаги напоминают цунами, а мир оказался на пороге новой пертурбации. Предпринятый автором анализ традиционно базируется на общепризнанной методологии сравнительного статистического исследования.

В статье рассматриваются нарративы травматического исторического прошлого, представленные в экспозициях японских музеев памяти. Основное внимание уделяется репрезентации событий, связанных с участием Японии во Второй мировой войне и её колониальной политикой. Исследование опирается на теоретические подходы, рассматривающие историческую память как социальный конструкт и разновидность символической политики. Авторы изучают музейные экспозиции как важные инструменты распространения определённых исторических нарративов, оказывающих значительное влияние на современный общественный дискурс и формирование коллективной идентичности японцев. Эмпирическую базу исследования составляют экспозиции четырёх репрезентативных японских музеев: музея Юсюкан, Мемориального музея солдат, интернированных в Сибирь, и послевоенных репатриантов, музея «северных территорий», а также Женского активного музея войны и мира. На примере указанных музеев авторы выявляют и анализируют три основных направления исторических нарративов: радикально-консервативное, умеренно-консервативное и прогрессистское. Для типологизации представленных нарративов используются пять моделей исторической памяти, предложенных Маттео Дианом: героизация прошлого, самовиктимизация, историческая амнезия, признание вины и искреннее раскаяние.

Исследование показывает, каким образом музеи используют различные механизмы репрезентации — текстовые пояснения, визуальные экспонаты, личные истории и эмоциональные приёмы, — для формирования у посетителей конкретных интерпретаций исторических событий. В статье обосновывается вывод о том, что многообразие представленных в музеях нарративов обусловлено конкуренцией мнемонических традиций и акторов в японском обществе, таких как политические партии, государственные институты, религиозные организации и общественные группы. Авторы отмечают, что сосуществование государственных и негосударственных музеев способствует сохранению плюрализма исторических интерпретаций, что, в свою очередь, отражает продолжающиеся общественные дискуссии о прошлом Японии и оказывает влияние на её национальную идентичность и международные отношения.

В статье рассмотрены наиболее существенные сдвиги в эволюции мирового хозяйства и международной торговли на протяжении последнего десятилетия (2016-2025 гг.). Представленные динамические ряды позволили охватить непростой период современной истории, начиная с этапа, предшествовавшего глобальным кризисным неурядицам 2020 г., вызванных ожидаемым появлением «черного лебедя» в образе масштабного распространения в мире новой вирусной инфекции, и заканчивая новейшей стадией посткризисного развития. При этом важнейшей ее особенностью следует считать проявленную мировой экономикой в условиях серьезных потрясений необычайную устойчивость к ним, что позволило экспертам Международного валютного фонда (МВФ) в своих официальных документах обозначить ее как нечто «удивительное». Схожие оценки начавшегося восстановления глобального хозяйства, пусть даже с оговорками по поводу сравнительно невысоких темпов процесса и расходящихся траекторий, содержатся в опубликованных в январе 2025 г. последних релизах Фонда. Целесообразность оценочной характеристики приведенных в них данных вполне очевидна, что и предопределило проведение авторского анализа на основе методологии сравнительного статистического исследования.

Процесс цифровизации государственного управления и цифровой экономики в развитых и развивающихся странах становится одним из ключевых факторов суверенности и стабильности государства, технологической и информационной основой эффективности внутренней и внешней политики, его национальной безопасности. В статье рассматриваются процессы цифровизации государственного управления, продвижение искусственного интеллекта (ИИ), больших данных (БД) и других инноваций в цифровой экономике на примере трех ведущих государств Восточной Азии: Республики Корея (РК), Японии и Китая (КНР). На основе выборочного анализа отдельных цифровых компонентов национальных цифровых моделей автор выявляет ключевые компоненты процессов цифровизации в данных страновых опциях и анализирует их уровень и эффективность функционирования, а также специфические особенности и «узкие места», присущие каждой из моделей. Методологически бо́льшую часть цифровых проектов можно свести к понятию «государственные цифровые платформы» (ГЦП), критерии оценки которых связаны со снижением издержек госрегулирования, динамичным обновлением и анализом цифровых профилей и др. Проецируя общие и специализированные индексы на цифровые реалии указанных государств, в статье определяется «цифровое место» каждого из государств в тройке экономических лидеров Восточной Азии.

В статье в историческом плане рассматривается процесс развития зоны свободной торговли в Азиатско-Тихоокеанском регионе и его влияние на динамику эволюции регионов Юго-Восточной и Южной Азии. Исторические истоки данного процесса имеют геополитический характер и напрямую связаны с желанием США удержать под своим контролем обширный регион, который превратился в центр экономического роста и развития «постамериканского» мира. Проекты региональной экономической интеграции отражают, с одной стороны, естественное стремление стран двух регионов к более тесному горизонтальному взаимодействию и попытки неплатежеспособной американской экономики сохранить под своим контролем пространство, которое руководствуется своими национальными интересами, всё чаще расходящимися с политическими устремлениями официального Вашингтона, - с другой. В сложившихся условиях претерпевает изменения роль Индии в мировой и региональной политике. Предпринята попытка на фоне тектонических глобальных изменений оценить возможности укрепления российско-индийских отношений.

Обычно политику США на Корейском полуострове в годы холодной войны рассматривают через призму логики биполярного противостояния и советско-американской борьбы за сферы влияния. Между тем международные взаимодействия на уровне корейской региональной подсистемы не сводились к жесткому размежеванию государств на два противоборствующих лагеря и характеризовались большей сложностью и непредсказуемостью. В настоящем исследовании предпринята попытка показать, что политика США была определяющим, но далеко не единственным фактором в становлении и развитии региональной подсистемы международных отношений на Корейском полуострове и корректировалась с учетом действий иных акторов. В первом разделе статьи выявляется тенденция к трансформации относительно мирной ситуации вокруг Кореи после окончания Второй мировой войны в сторону напряженного соперничества сверхдержав и разделения полуострова на два враждебных друг другу корейских государства. Автор отмечает, что экспорт биполярности в Корею осуществлялся тогда при активном содействии США, не желавших допустить чрезмерного усиления позиций СССР в регионе. Во втором разделе подробно рассматривается роль США в Корейской войне и ее последующем урегулировании. Подчеркивается, что уже тогда Вашингтон вопреки своим ожиданиям столкнулся с противодействием ряда региональных игроков и осознал необходимость поиска альтернативных стратегий участия в корейских делах. В третьем разделе выявляются конкретные шаги США, направленные на сокращение своего присутствия в Южной Корее, и анализируется реакция региональных игроков на изменения в американском внешнеполитическом курсе. В частности, показано, как американо-китайское сближение в 1970-е годы повлияло на эволюцию региональной системы безопасности в сторону многополярности и разрядки международной напряженности. В заключение делается вывод, что трендом региональной политики США в 1940–1970-е годы было осознанное и постепенное снижение степени своей вовлеченности в корейские дела за счет перераспределения обязательств между союзниками и привлечения новых акторов в процесс корейского урегулирования. При этом автор отмечает, что стратегический подход к корейской политике, выбранный США еще в годы холодной войны и основанный на системе многосторонних альянсов, сохраняет актуальность по сей день, помогая американскому руководству эффективно поддерживать свое присутствие на Корейском полуострове на современном этапе развития международных отношений.

В течение почти 80 лет после окончания Второй мировой войны военно-политические союзы Соединенных Штатов находились в центре регионального порядка как в Западной Европе, так и в Восточной Азии. В настоящее время послевоенная сеть альянсов США остается ключевым компонентом их политики в области международной безопасности, в основе которой лежит сохранение военного превосходства над нынешними и потенциальными соперниками на Евразийском континенте. При этом подходы США к выстраиванию союзнических отношений в Азиатско-Тихоокеанском регионе с самого начала отличались ярко выраженной спецификой. Чтобы лучше понять ее, а также выявить общие принципы формирования региональной политики США, представляется целесообразным обратиться к изучению генезиса так называемой Сан-Францисской системы — комплекса военно-политических договоренностей Вашингтона с азиатскими странами, сложившегося в первые годы холодной войны. Ядром этой системы стала серия соглашений между США и рядом региональных игроков, включая Японию, Филиппины, Австралию, Новую Зеландию, Республику Корея и Тайвань. В статье подробно проанализированы ход переговоров и содержание договоров между Соединенными Штатами и каждой из указанных стран. Эти договоры, по мнению автора, можно условно разделить на «гарантийные» и «перестраховочные». Примером договора первого типа служит тройственный Тихоокеанский пакт безопасности с Австралией и Новой Зеландией, который обеспечивал союзникам гарантии со стороны США в случае возрождения японского милитаризма. К «перестраховочным» следует отнести договоры о взаимной безопасности с Республикой Корея и Тайванем. Заключая их, США стремились, с одной стороны, обеспечить безопасность важных для стратегии «отбрасывания коммунизма» союзников, а с другой — застраховаться на случай авантюрных шагов их руководителей, минимизировав риск собственного вовлечения в ядерную войну с «коммунистическим блоком». Для описания получившейся структуры союзнических отношений стали использовать образ «колеса с втулкой и спицами». Такая «геометрия» связей «тихоокеанского кольца» оказалась достаточно устойчивой, и, как следствие, Сан-Францисская система, которая первоначально носила ситуативный характер, продолжает, пусть и в несколько измененном виде, существовать по сей день.

Статья посвящена сравнительному анализу иезуитской архитектуры XVI-XVIII веков в трех ключевых азиатских регионах - Японии, Гоа и Макао. Исследование рассматривает влияние европейской архитектурной традиции, основанной на «Инструкциях» Карло Борромео и принципах иезуитского барокко, на развитие культовых сооружений в условиях социально-культурного и геополитического разнообразия. Новизна работы заключается в сравнительном анализе иезуитской архитектуры Японии, Гоа и Макао, что позволяет выявить закономерности синтеза европейской барочной традиции с местными строительными практиками. Выявлены общие закономерности и различия в архитектурных решениях, обусловленные уровнем колониального контроля, политическими ограничениями и взаимодействием с местными строительными традициями. Показано, что в Японии иезуиты вынуждены были максимально адаптировать свою архитектуру к местным условиям, создавая переносные модульные храмы, тогда как в Гоа их архитектура практически полностью следовала европейским канонам. В Макао сформировался уникальный синтез китайской и европейской архитектурных традиций, что выразилось в особом сочетании барочных форм и восточных декоративных элементов. Полученные результаты позволяют глубже понять механизмы межкультурного взаимодействия и адаптации европейского архитектурного наследия в Азии. Исследование основано на междисциплинарном подходе, объединяющем историко-архитектурный анализ, сравнительно-типологический метод и элементы культурологического подхода. В работе проведен анализ первичных и вторичных источников, включая письменные свидетельства иезуитских миссионеров, исторические хроники, а также сохранившиеся архитектурные памятники. Новизна исследования заключается в комплексном сравнительном анализе иезуитской архитектуры в трех различных культурно-исторических контекстах, что позволяет выявить закономерности адаптации европейских архитектурных традиций к условиям Азии. В отличие от большинства работ, рассматривающих архитектуру иезуитов в колониальной Америке и Европе, данное исследование акцентирует внимание на механизмах синтеза барочной архитектуры с локальными традициями в Азии. Впервые в рамках одного исследования проведено детальное сопоставление японского, гоанского и макаоского архитектурного опыта и показано, как уровень политической автономии региона, экономическая поддержка миссий и отношение местных властей к католической экспансии определяли характер адаптации архитектурных форм. А также анализировать и приводить примеры один за другим в соответствии с ситуацией в разных регионах.

Целью исследования является анализ торговых взаимодействий стран Северо-Восточной Азии (СВА) в 2014-2023 гг. Показано, что совокупный рынок СВА, является одним из крупнейших в мире, при этом недостаточно интегрированным. В ходе анализа было определено, что в СВА происходят не конфликтующие в явном виде друг с другом процессы, которые, тем не менее, способствуют его торговой фрагментации. Полученные оценки указали в целом на низкую интенсивность торговли СВА и на наличие потенциала для расширения торговых взаимосвязей, реализация которого сдерживается различными ограничениями. При этом в рамках конкретных товарных ниш - продовольственная продукция, химические вещества, а также минеральное топливо - происходило наращивание интенсификации торговли в СВА, во многом благодаря более активному участию России в торговле со странами субглобального региона. Анализ торговых потоков и оценка интенсивности торговли позволили идентифицировать следующие характеристики торговых взаимодействий в СВА в 2014-2023 гг.: ориентация стран Большой тройки СВА на торговлю с третьими странами и постепенное ослабление торговых взаимодействий между ними, особенно между Японией и Республикой Корея; общий застой в торговле между странами Большой тройки СВА и незначительные взаимодействия между «периферийными» экономиками (Россия, Монголия и КНДР); притяжение торговли «периферийных» экономик СВА к Китаю в условиях благоприятных двусторонних политических отношений, создания экзогенных барьеров для взаимодействия с развитыми странами для российской и северокорейской экономик, а также отсутствия других альтернатив для монгольской экономики. Определено расширение экономического влияния Китая в СВА, что способствовало постепенной изоляции Японии в торгово-экономических процессах субглобального региона. Помимо непосредственного притяжения к китайской экономике торговых потоков в СВА, Китай стал позиционироваться как наиболее удобный участник торгово-экономических взаимодействий для всех стран субглобального региона.