Статьи

В статье ставится вопрос о том, каким образом устные истории о прошлом «отбираются» в традицию. Показаны механизмы их закрепления в традиции на материале записанного в 2000–2023 гг. корпуса устных рассказов о Холокосте и о спасении евреев на оккупированных советских территориях. Согласно гипотезе автора, истории, способные закрепиться в традиции, могут пройти ряд «фильтров». Они должны отвечать представлениям, сформированным советскими, постсоветскими и западными медиа и идеологией (т. е. вписываться в социальные рамки памяти о Холокосте), а также иметь понятную и запоминающуюся структуру, свойственную фольклорным фабулатам и меморатам; кроме того, в таких рассказах особым образом проговариваются травматические переживания и детали сцен насилия. Истории, которые не проходят эти «фильтры», не могут закрепиться в традиции, их можно записать только от очевидцев событий; те же истории, которые имеют описанные выше признаки, бытуют не только среди очевидцев, но и среди представителей последующий поколений, становятся частью семейной и локальной памяти и появляются на страницах краеведческих блогов и произведений наивной литературы.

Считается, что частушки - это один из немногих «живых», продуктивных и активно бытующих в наши дни жанров традиционного формульного фольклора. Их формальные и содержательные особенности позволяют им бытовать не только в своем первоначальном виде, но и на ТВ, в Интернете, в рамках конкурсов и художественной самодеятельности. Хотя исследователи признают, что интернет-частушки значительно отличаются от традиционных устных, их все равно относят к полноправным фольклорным жанрам, что кажется мне сомнительным. Я предлагаю разделить интернет-частушки на несколько категорий, среди которых есть не только фольклорные по своей прагматике и путям бытования произведения, но и чистые литературные стилизации, в которых частушечная форма является средством выразительности, а не признаком фольклорности.