SCI Библиотека

Дальнейшее развитие марксистско-ленинской теории — одна из важнейших задач, поставленных перед советской наукой XXV съездом КПСС. Методологической базой развития марксистско-ленинской теории была и остается разработка принципов и законов материалистической диалектики на основе диалектико-материалистического обобщения достижений научного познания и общественной практики.

Значение диалектики как «революционной души марксизма» (В. И. Ленин) возрастает по мере углубления и расширения революционных процессов в общественной жизни и в научном познании, по мере слияния мирового революционного процесса, коренных социальных преобразований с научно-технической революцией, с переворотом в производительных силых общества. «Среди задач, стоящих ныне перед философской наукой,— отмечалось в редакционной статье газеты «Правда» «Высокий долг советских философов»,— центральной выступает разработка теории диалектики» (1).

Французское Просвещение сыграло выдающуюся роль в идейной подготовке французской буржуазной революции XVIII в., которая смела с лица земли феодальные отношения и утвердила буржуазный порядок.

Политический строй, институты и духовные ценности феодализма попали под обстрел просветителей, были расшатаны до самых основ. Неотразима была сила этой революционной критики, ибо она выражала гнев, чаяния и надежды не только предреволюционной французской буржуазии, но и всего порабощенного французского народа. Можно с уверенностью сказать, что никогда раньше прогрессивная идеология так непосредственно и целеустремленно не содействовала социальному прогрессу.

С феодальных отношений были сорваны покровы святости, и они предстали перед взором огромного числа людей во всей своей отталкивающей наготе. Задолго до революции феодализм, его духовные ценности, его этические и эстетические нормы предстали перед «судом разума» и были осуждены на исчезновение.

Известное впрямь есть слово Сократово: «Иной живет на то, чтоб только есть, а я-де ем на то, чтоб жить» 3.

Жизнь не то значит, чтоб только есть и пить, но быть веселым и куражным, и сытость телесная не даст куража сердцу, лишенному своей пищи.

В сем-то разуме учил своих друзей Епикур, что жизнь зависит от сладости и что веселые сердца есть-то живот человеку. Гораздо то же, что Епикур, мыслит: «Nec dulcia differ in annum…», сиречь: «Сладости не отлагай на год». А что он под сладостью разумеет веселые сердца, видно из последующих: «Ut quocuuque loco fueris, vixisse libenter te dicas», сиречь: «Дабы ты мог сказать о себе, что для тебя везде жилось куражно» 4.

Григорий Сковорода — великий украинский философ-гуманист и просветитель, выдающийся поэт XVIII века, внесший огромный вклад в развитие философской мысли украинского и русского народов. Он олицетворяет в себе давнюю традицию философского мышления этих народов, ее единство с живой мудростью трудящихся масс, их надеждами и стремлениями.

С высот современной исторической эпохи в жизни русского и украинского народов, когда они в единой братской семье народов Советского Союза прокладывают путь в коммунистическое будущее всего человечества, идейное и культурное наследие Сковороды приобрело новое освещение, в котором выразительное, чем когда-либо раньше, выступают черты, соединяющие народную демократическую культуру прошлого с современными задачами революционного преобразования мира.

Мееровский Борис Владимирович (1922 г. рождения) — кандидат философских наук, доцент кафедры философии Московского института народного хозяйства им. Плеханова. Работает в области истории философии и теории атеизма.

Составитель, редактор и автор вступительных статей изданий: «Английские материалисты XVIII в. Собрание произведений в трех томах» (М., 1967—1968); Ф. Хатчесон. «Исследование о происхождении наших идей красоты и добродетели» (в кн.: Хатчесон Ф., Юм Д. и Смит А. «Эстетика». М., 1973); Б. Мандевиль. «Басня о пчелах» (М. 1974).

В условиях обострения идеологической борьбы двух противоположных общественных систем империалистические круги важную роль отводят сионизму.

В чем сущность идеологии и политической практики международного сионизма? На этот вопрос отвечают авторы монографии — научные работники и журналисты. Они подвергают обстоятельному критическому разбору основные концепции сионизма, анализируют экспансионистский, проимпериалистический курс сионистских правителей Израиля. Приводятся многочисленные факты о подрывной деятельности и идеологических диверсиях сионистов против СССР и других социалистических стран.

В. И. Ленин в работе «Материализм и эмпириокритицизм» указывал, что философия Маха и Авенариуса, весь позитивизм начала XX в. черпают из берклианства: «…«новейшие» махисты не привели против материалистов ни одного, буквально ни единого довода, которого бы не было у епископа Беркли» 1. И действительно, они повторили доводы Джорджа Беркли и в критике ими теории отражения, и в истолковании причинности, и в проблемах «экономии познания» и «удвоения мира».

Берклианство — это начальная и одновременно классическая форма субъективного идеализма Нового времени, главный источник этого вида идеализма в последовавший затем период упадка буржуазной философии: уже Шопенгауэр пошел от Канта вспять к Беркли. Методологически вся западноевропейская и американская мысль нынешнего столетия, за исключением неотомизма, экзистенциализма, неореализма и близких к ним по духу течений, восходит так или иначе к Берклиевой эпистемологии. Естественно назвать здесь и Юма, также, без сомнения, наложившего печать своих воззрений на последующую идеалистическую мысль, но без Беркли не было бы и Юма.

Цицерон — одна из главных, ключевых, фигур римской литературы. Для Древнего Рима он примерно то же, что Пушкин для России, Гете для Германии, Данте для Италии — центр и воплощение художественной культуры народа. Такая роль принадлежит художникам слова, чье творчество вобрало в себя духовный опыт длинного ряда поколений и, отлив его в совершенную пластическую форму, надолго определяло идейно-художественное развитие литературы своей страны.

Важно, однако, ощутить не только его сходство с корифеями литературы нового времени, но и отличие от них. Они отражали действительность в художественных образах и наполняли созданный ими мир теми «изменчивыми телами», к которым обращался Гете в начале своего «Фауста».

Одноименными называются те предметы, у которых только имя общее, а соответствующая этому имени речь о сущности (logos tes oysias) разная, как, например, dzoon означает и человека и изображение. Ведь у них только имя общее, а соответствующая этому имени речь о сущности разная, ибо если указывать, что значит для каждого из них быть dzoon, то [в том и другом случае] будет указано особое понятие (logos).

Соименными называются те предметы, у которых и имя общее, и соответствующая этому имени речь о сущности одна и та же, как, например, «живое существо» (dzoon) — это и человек и бык. В самом деле, и человек и бык называются общим именем «живое существо» и речь о сущности [их] одна и та же. Ведь если указывать понятие того и другого, что значит для каждого из них быть dzoon, то будет указано одно и то же понятие.

Наконец, отыменными называются предметы, которые получают наименование от чего-то в соответствии с его именем, отличаясь при этом окончанием слова, как, например, от «грамматики» — «грамматик», от «мужества» — «мужественный».

Выше мы рассмотрели приводимые скептиками апории относительно логического и физического отделов философии. Теперь нам остается выставить анорми, которые могут относиться к этическому отделу. Таким образом, каждый из нас, получив совершенное скептическое устроение, по словам Тимона, будет жить

Ровно, спокойно, блаженно, тихо, легко, беззаботно. Мудрости сладкой пустым слух не вверял речам.

Но поскольку почти все единогласно принимают, что этическая теория касается различения блага и зла (как и учил первый, выдвинувший это мнение, Сократ, говоря, что самым важным вопросом является разыскание того… «что у тебя худого и доброго дома случилось», то и мы должны сначала рассмотреть их различие.